Джек Керуак - Сатори в Париже

«Задержка на час»

Здесь нет ни туалета, ни кафе, так что я опять возвращаюсь, всю дорогу по коридору назад, чтобы обождать этот час в кафе, и жду В час я возвращаюсь назад.

«Задержка на полчаса».

Решаю пересидеть это время здесь, но вдруг в 1.20 мне надо в туалет – и я спрашиваю похожего на испанца и тоже летящего в Брест пассажира: «Как думаешь, успею я в туалет сбегать на аэровокзал?»

«Конечно, времени еще полно»

Я смотрю на механиков, они все так же озабоченно суетятся, так что я опять пробегаю эти четверть мили, до туалета, кладу еще один франк потешить La Française, и вдруг слышу песенку «Ма–тиль–даа» со словом «Брест», и словно Кларк Гэйбл в его лучших кинозабегах я оголтело мчусь, почти со скоростью бегущего за поездом путевого обходчика если вам это что–нибудь говорит, но к тому времени когда я добираюсь туда самолет уже выруливает на взлетную дорожку, трап по которому только что набились в самолет все эти предатели уже откатили назад, и они улетают в Бретань с моим чемоданом.

18

Так что ж теперь, получается я должен переться через всю Францию с чистеньким крахмальным воротничком и радостной туристской улыбочкой.

«Calvert [42] !» богохульствую я уже у справочного бюро (о чем сожалею, прости меня, Господи). «Я должен догнать их на поезде! Вы можете продать мне билет на поезд? Они забрали мой чемодан!»

«Для этого вам придется ехать на вокзал Монпарнасс, я очень извиняюсь, мсье, но это самый нелепый случай опоздания на самолет»

И я говорю про себя «Ну да, крохоборы хреновы, чего б вам не построить там туалет?»

Но я возвращаюсь на такси 15 миль до Монпарнасса, и покупаю билет первого класса в Брест, и когда я вспоминаю про свой чемодан и прощальные слова Гуле, мне заодно вспоминаются пираты Сен–Мало, и Пензанса тоже.

Ну и плевать. Я еще догоню этих засранцев.

Я сажусь на поезд с тысячами других пассажиров, в эти дни в Бретани какой–то праздник и все едут домой.

Там есть такие специальные купе первого класса где можно сидеть, а для пассажиров второго класса остаются узкие проходы вдоль окон, чтобы стоять облокотившись на окна и смотреть как страна катится мимо – Я захожу в первое купе своего вагона и вижу там сплошных женщин с младенцами – У меня появляется предчувствие что мне подойдет следующее – Так оно и есть! Потому что то что я вижу очень похоже на «Le Rouge et le Noire» (Красное и черное), другими словами, Армия и Церковь, французский солдат и католический священник, плюс две пожилых дамы приятной наружности, и странноватый, судя по всему подвыпивший, малый в углу, значит, всего получается пять, и шестое место остается для меня, «Жана–Луи Лебри де Керуака» как ныне я себя величаю, зная что я дома и мне простится что моя семья в Канаде и Штатах поднабралась странных привычек – (все это я объявляю, конечно же, после вопроса «Je peu m`assoir?» (Могу ли я присесть?), «Да», и я извинениями прокладываю себе путь через ноги дам и плюхаюсь рядом с кюре, сняв уже свою шляпу, и обращаюсь к нему: «Bonjour, mon Père [43] ”

Вот как надо по–настоящему ехать в Бретань, господа.

19

Но маленький бедный кюре, темный, можно сказать смуглый, schwartz [44] , и очень маленький и худой, руки его трясутся будто от лихорадки, и еще, как мнится мне, от паскалевой жажды формулы Абсолюта, хотя возможно Паскаль и отпугивает его и остальных иезуитов своими дурацкими «Письмами к провинциалу» [45] , но все же я смотрю в его темно коричневые глаза и вижу в них понимание мира, и меня в том числе, странное такое понимание, слегка заученное, но я постукиваю себя пальцем по ключице и говорю:

«Я тоже католик»

Он кивает.

«Я ношу образок Богородицы, и еще святого Бенедикта»

Он кивает.

Он настолько мал что от одного лишь благоговейного вскрика «O Seigneur!» (Господи!) его сдуло бы прочь.

Но теперь я обращаю внимание на гражданского в углу, который смотрит на меня точь–в–точь таким же взглядом как один знакомый ирландец Джек Фицджеральд, и в этом взгляде такое же жадное вожделение, будто он готов сказать «Ну ладно, а теперь скажи–ка, где в этом твоем плаще припрятано бухло», но говорит он по–французски только:

«Снимайте ваш плащ, можете положить его на полку»

Извинившись, потому что случайно толкнул колено солдата, на что тот грустно улыбнулся (а ведь я тоже во время войны в Англии ездил на поездах с австралийскими солдатами), я заталкиваю скомканный плащ наверх, улыбаюсь дамам, которые просто хотят побыстрей домой и к черту всех этих типов в поездах, и называю свое имя парню в углу (я уже объяснил, какое).