Джек Керуак - Сатори в Париже

Она была, как я уже говорил, так потрясающе красива, незабываемая обалденная лакомая бретонка с глазами морской зелени, иссиня–черными волосами, маленькими зубками чуть раздвинутыми спереди таким образом, что если бы нашелся дантист готовый поставить их на место, все мужчины мира должны были бы привязать его к шее деревянного троянского коня чтобы дать ему хоть одним глазком взглянуть на плененную Елену, здесь, в Париже, осажденном развратным изменником Гуле Галльским.

Одета она была в белый свитер, золотые браслеты и еще что–то типа того, и созерцала меня своими морскими глазами, я охнул и чуть не склонился перед ней, но потом сказал себе что такие женщины означают беду и войну и не для меня мирного пастуха – Лучше уж быть мне евнухом, чем недели две проваландаться со всеми этими уловками да сноровками –

Внезапно мне очень захотелось в Англию, когда она одним духом отбарабанила мне что в Национальном Архиве есть только рукописи и многие из них сгорели во время немецких бомбардировок, и к тому же у них не велись записи по «les affaires Colonielles» (колониальным делам).

«Colonielles!» закричал по–настоящему взбешенный этим, глядя на нее.

«У вас есть список офицеров монкальмовской армии 1756 года?» продолжал я, подойдя наконец–то к сути дела, но ужасно злой на ее ирландское зазнайство (да, ирландское, потому что бретонцы так или иначе пришли из Ирландии, еще до того как галлы стали называться галлами, и Цезарь увидел обломок друидского дерева, и до появления саксов, и до и после того как Шотландия принадлежала пиктам, и так далее), но нет, она угощает меня еще одним взглядом морской лазури и э–э, теперь я знаю тебя «Мой предок был офицером Короны, имя его я вам только что назвал, год тоже, родом он из Бретани, мне сказали что он был дворянином, и я первый из семьи кто вернулся во Францию чтобы найти эти записи»» И тут же понял что веду себя еще высокомернее ее, нет, не высокомерней, но глупо как уличный попрошайка, хотя бы потому что говорю в таком тоне и пытаюсь отыскать эти записи, неважно есть они тут или нет, ведь она же бретонка и должна видимо знать что найти их можно только в Бретани, потому что тут была маленькая война называвшаяся La Vendée, между католической Бретанью и республиканским атеистическим Парижем, столь чудовищная что камни до сих пор сыпятся с наполеоновой гробницы Главное, это что мсье Кастельжалю рассказал ей про меня все, как меня зовут, чего я хочу, и это поразило ее как очевидная глупость, слишком уж «благородная» аристократическая блажь, благородная в смысле безнадежности притязания на благородство, потому что любой Джонни Макги с соседней улицы может приехав в Ирландию обнаружить при некоторой удаче что он потомок короля Морольта, ну и что с того? Джонни Андерсон, Джонни Гольдштейн, Джонни Кто–Угодно, Линь Шинь, Ти Пак, Рон Пудльворферер, любой из них.

И если я, американец, найду здесь свои рукописи, пусть даже они действительно имеют ко мне отношение, то какая в конце–то концов разница?

Не помню как я ушел оттуда, но дама была мною недовольна, я тоже – Но в то время я еще не знал о Бретани того что Кемпер, хоть он и древняя столица Корнуэля, и резиденция его королей, или наследственных принцев, и в нынешние времена столица департамента Финистер и все такое, считается все же парижскими умниками с их дурацким столичным снобизмом захолустной дырой, потому лишь что он так далеко от них, так что точно также как нью–йоркскому негру можно сказать «Будешь плохо себя вести, пошлю тебя назад в Арканзас», Вольтер с Кондорсе похихикали бы и сказали «Раз ты человеческих слов не понимаешь, пошлем тебя в Кемпер, ха–ха–ха» — Связав это с Квебеком и известной тупостью кануков [38] , она должно быть тоже немало позабавилась.

Я пошел, по чьему–то совету, в Библиотеку Мазарини в районе набережной Сен–Мишель, и там ничего не добился, кроме того что старушка библиотекарша подмигнула мне, написала свое имя (мадам Ури) и сказала что я могу ей написать когда захочу.

Все, что я хотел сделать в Париже, было сделано.

Я купил билет на самолет в Бретань, в Брест.

Зашел в бар попрощаться там со всеми, и один из них, бретонец Гуле, сказал, «Поосторожней там, а то они тебя не отпустят!»

p.s. В последний момент перед покупкой билета я зашел к своим французским издателям, представился и спросил их шефа – Не знаю, поверила ли девушка что я один из публикующихся в издательстве авторов, а это так оно и есть, теперь уже шесть книжек вышло, или что–то вроде, но она холодно сообщила что он ушел на обед «Ну хорошо, а где Мишель Мор?» (по–французски) (тоже в курсе дела, бретонец из Лукуарека, что в Ланьонской бухте).