Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

Газеты поместили пространные отчеты о преступлении. Дон Флорестан оказался замешанным в махинации биржевиков, торговцев драгоценностями и шулеров. Предполагалось также, что его могли преследовать давнишние враги, у которых были с ним старые счеты.

Несмотря на живописные подробности жизни ростовщика, о них почти не писали в газетах. О доне Флорестане журналисты ничего не знали, и он не вызывал в них столько любопытства, чтобы углубляться в его прошлое. Большинство их решило, что это месть или ограбление. Убийца, вероятно, был необыкновенно сильным человеком, хорошо знавшим привычки погибшего.

Лакея арестовали, но скоро выпустили. После него под стражу взяли садовника: он навлек на себя подозрение тем, что в ночь убийства отлучался из дома, а теперь давал явно противоречивые показания. Его сочли если не убийцей, то возможным сообщником.

Одни газеты склонялись к версии, что преступление было подготовлено в доме покойного; другие придерживались мнения, что убийство совершили грабители из кварталов Чамартин или Куатро-Каминос. Несколько дней спустя толки о происшествии прекратились. Всеобщее внимание привлекли весьма серьезные события на Кубе и Филиппинах, и следствие по делу об убийстве ростовщика перестало интересовать публику.

В компании дона Пако Лесеа стали распространяться нелепые слухи о причинах смерти дона Флорестана. Делались тысячи догадок, высказывалось множество безумных гипотез. Кто-то высказал предположение, что в преступлении замешаны Агилера и Тьерри.

— Я считаю, что убийца дона Флорестана — Тьерри, а Агилера — его сообщник.

— Какая чепуха!

— Несколько дней тому назад Агилера читал вечером стихи о ростовщике, где говорилось о страданиях, которые тот причинял ближним.

— Ба! Что за ерунда!

Нашлись люди, которые, даже не веря в справедливость обвинения, стали распространять эти слухи среди знакомых.

— Форменная глупость! — возмущалось большинство слушателей.

— Нет, вовсе нет. Не такая уж это глупость. Тьерри знал дона Флорестана, у него были с ним какие-то дела. К тому же он разорен. В ночь гибели ростовщика Хайме в парке не был. Похоже, что дон Флорестан убит той же дубинкой, которую уже испробовал на своей шкуре карикатурист Пипо. Однако ни тогда, ни сейчас Тьерри так и не вызвали на допрос.

— Да у Хайме не хватит сил даже муху убить. Он же чахоточный.

— Не скажите. Он человек нервный и, кроме того, верховодит в своем квартале целой бандой.

— Неужели?

— Да, да. Он приобрел эти замашки еще в Штатах.

— Черт побери! Вот будет здорово, если это и вправду он.

— Я бы этому не удивился. Он человек вспыльчивый.

— А есть какие-нибудь улики?

— Да, есть. Убийца мог убежать только по одной из новых улиц, а они идут от ипподрома к водохранилищу Лосойского канала — как раз туда, где живет Тьерри.

Тьерри, судя по разговорам его друзей, впору было посадить в тюрьму и отправить на виселицу.

Как-то вечером, недели через три, когда маркиза де Вилья-каррильо не приехала в парк, Тьерри присоединился к компании дона Пако и присел на скамейку. Он был возбужден и рассеян. Бывший министр и журналист Вальдес педантично и словно обращаясь к Тьерри рассуждал о том, что в жизни надо руководствоваться самоотречением и воздержанием, и подкреплял свои рацеи примером Раскольникова из «Преступления и наказания» Достоевского, что по тем временам могло свидетельствовать о больших познаниях в литературе. Ораторствовал сеньор Вальдес скучно и многословно; попросту говоря, он был пустозвон и нуда.

Когда прославленный журналист удалился, Тьерри спросил дона Пако Лесеа:

— Что хотел сказать этот человек, рассуждая о самоотречении и Раскольникове? Я не понял, куда он клонит.

— Да никуда, — вмешался доктор Гевара. — У этого сеньора в голове сплошная каша, он просто глуп. Какие-то шутники наболтали, будто вы пристукнули этого мерзкого старикашку дона Флорестана, и сеньор Вальдес наверняка им поверил.

— Какая нелепость!

— Кроме того, они выдумали, что вы — главарь банды в квартале Куатро-Каминос.

— Послушайте, что за чепуха! С таким же успехом они могли принять меня за Джека Потрошителя.

— Однако вы не можете не признать, что все это весьма романтично, — с некоторой иронией воскликнул Гевара. — Считаться главарем шайки убийц — это довольно лестно.

Тьерри улыбнулся. На следующий день он рассказал Конче Вильякаррильо о выдумках, распространяемых о нем. Кончу это, видимо, не удивило. Она спокойно ответила: