Мигель Унамуно - Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

Ранчеро

Филомено Куэвас и Чино Вьехо привязывают лошадей у дверей хакала {111} и укрываются в тень отдохнуть. Мало-помалу начинают подъезжать верхами и другие землевладельцы в расшитых серебром широкополых шляпах и серебряной насечкой на сбруе. Это владельцы соседних имений, тайные приверженцы дела революция. Сбор им назначил Филомено Куэвас. Соседи помогали ему собирать винтовки и патроны для батраков. Собранное оружие было заблаговременно припрятано в Потреро-Негрете. Филомено спешил забрать его оттуда и поскорее раздать индейцам. Постепенно, через определенные промежутки времени, подтягивались управляющие и старшие пастухи, индейцы, проводники и охотники из соседних владений. Филомено Куэвас с шутками и прибаутками составил список собравшихся и заявил, что лично он является сторонником немедленного выступления. Втайне он уже давно решил сегодняшней же ночью вооружить своих батраков винтовками, спрятанными в кустарнике, но пущей осторожности ради до поры до времени свое намерение скрывал. Завязался ожесточенный спор: креолы-помещики поочередно высказывали свои опасения. Но, видя непреклонность Куэваса, в конце концов согласились помочь лошадьми, батраками и деньгами при условии сохранения величайшей секретности, дабы не навлечь на себя гнев тирана Бандераса. Впрочем, под влиянием кофе и винных паров Доситео Веласко, самый богатый из прибывших гостей, вначале менее других склонный очертя голову пускаться на риск, придя в восторженное исступление, начал поливать бранью тирана:

— Гнусный тиран, мы разбросаем твои потроха по дорогам республики!

Кофе, чича и острая еда вскоре настроили хор революционеров на один лад, и все воспылали одним общим желанием. Которые были повеселее и пошумливей — вовсю сквернословили; которые посдержаннее — тоже поносили тирана, но извинялись за крепость выражений. Словом, воцарилось полное единодушие, отовсюду только и неслось:

— Дружище!

— Старик!

— До скорой встречи!

— До скорого!

Последними приветствиями обменивались уже в седлах, пришпоривая коней, перед тем как разлететься по бескрайним равнинам в разные стороны.

Утреннее солнце затопляло своими лучами народившиеся всходы и красную свежевспаханную землю, чащобы каменных дубов и величественные заросли могучего кустарника, в тени которого возлежали быки, окутанные облаком поднимавшегося от них пара. Лагуна Тикомайпу, обрамленная палатками, казалась зеркалом, в котором отражаются горящие факелы. Хозяин скачет на резвом гнедом по берегу канала, за ним тяжело трясется на низкорослой своей лошаденке управляющий. Колокольный звон и птицы оживляют знойное утро. Флотилии лодок, разукрашенных флагами, ветками и цветочными эмблемами, поднимаются по каналам по случаю индейского праздника. Легкие суденышки кажется вот-вот пойдут ко дну от разгула музыки и танцев. Бродячая труппа — картонные маски, ленты, пики, щиты — исполняет шутливо-воинственный танец под навесом капитанской лодки. Он танцуется под трубу и барабан. Вдали виднеется помещичья усадьба. На густо-зеленой листве апельсиновых деревьев играют отблески изразцов и стекол. Почуяв близость конюшни, лошади ускоряют бег. Управляющий исчезает за оградой, а хозяин, сдерживая коня, приподнимается на стременах, чтобы заглянуть под аркаду. Развалившись в гамаке, полковник перебирает струны гитары, вокруг пляшут дети. Две медно-красные служанки в расстегнутых блузках смеются и перешучиваются за зарешеченным кухонным окном, уставленным геранями. Филомено Куэвас гарцует на гнедом, жаля его копчиком хлыста: скачок — и Куэвас во дворе.

— Лихо играешь, дружище! Этак станешь отбивать хлеб у самого Сантоса Вега!

— Спасибо на добром слове… Но что же все-таки происходит? Уж не хочешь ли, старичок, чтобы меня схватили? Ты что-нибудь решил?

Спешившись, хозяин вошел на террасу. Серебряные шпоры его звенели, с плеча ниспадал кончик сарапе. Расшитые поля шляпы оставляли в тени орлиное его лицо с козлиной бородкой.

— Домисьяно, я ссужу тебя пятьюдесятью боливарами, дам проводника и коня, только беги отсюда поскорее. Давеча, поддавшись твоей болтовне, я согласился выступить вместе. Теперь я передумал. Пятьдесят боливаров будут тебе вручены, как только ты пересечешь наши границы. Отправишься без оружия, проводник получил приказ стрелять при малейшем подозрительном движении с твоей стороны. Советую, старина, не распространяться на этот счет. Никто ничего не должен знать.