Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

— Завтра овец прибавится, — сказал Август, — только люди пускай сами отгоняют их в горы. А тебе надо будет просто стоять и считать, сколько ты принял.

Йорн кивнул и прошел мимо. Он не мог останавливаться, тогда веревка провиснет, овца дотянется до сена и съест.

— Что тебе сказали у Беньямина? — окликнул его Август.

— Похоже, они над вами смеялись! — прокричал Йорн.

Смеялись, значит? Вот она, благодарность за то, что они получили вчера за своих овец шестьдесят не то семьдесят крон лишку! А все Корнелия, это она послала гонца к своему принцу, тоже мне, генерал на велосипеде. Но погоди, дорогой Беньямин, это еще не означает, что она — твоя, Август не успел еще развернуться. Он спокойно может встать тебе поперек дороги и пригрозить: «Ни с места!» На худой конец в запасе есть Хендрик из Южного, который получил ее согласие чуть ли не пару недель назад, если что, он явится со своим ружьем, не скрывая кровожадных намерений…

Завернув в Сегельфосскую лавку, Август выбрал самую красивую и дорогую гармонь для маленького Маттиса, а еще он купил две сигары. И побрел на пристань. Он надеялся встретить цыгана, у него родилась идея.

Друзьями они не были, водиться с цыганом не водился никто, хотя руки у него были умелые. Он посмотрел на Августа своими пронзительными глазами и спросил:

— Где тебя нелегкая носит?

Август:

— А тебе зачем?

— Затем, что сегодня в усадьбу приходило много народу и все они о тебе спрашивали, а тебя и след простыл.

— Наверное, хотели продать мне овец, — догадался Август. И продолжал уже более миролюбиво: — Что же это я хотел сказать, Александер… Ты чего сегодня делаешь?

— А тебе-то что? — хмуро спросил цыган.

— Потому что, если тебе нечего делать, ты мог бы у меня подработать.

— Ха-ха-ха! У тебя!

— Заткнись и дай мне договорить! — скомандовал Август. — Тебе мнится, будто ты понимаешь толк в лошадях, ну а в овцах ты хоть сколько-нибудь разбираешься?

Александер:

— В овцах? Да я разбираюсь в любой животине.

— Ну прямо в любой! — презрительно бросил Август. — Разве что во вшах. Так вот, я теперь скупаю овец и мог бы подрядить тебя, чтоб ты меня заменял.

— У тебя и денег-то нет, — сказал Александер.

— Я мог бы заниматься этим и сам, — продолжал Август, — но не знаю, как посмотрит консул, понравится ли ему, что в усадьбе будет толочься народ. Конечно, можно было бы нанять в городе контору со служащими, но пока я подручный у консула, мне это не подобает. А хочешь сигару? На-ка!

Заполучив сигару, цыган сказал:

— Только не думай, что я возьму ее в рот после того, как она побывала в руках у такого старого пердуна. Меня уже от одного твоего вида с души воротит.

Они переругивались и собачились, но под конец сговорились, что в те дни, когда цыгану не надо будет выбирать сеть и коптить лосося, он будет ходить по округе и скупать овец. Август дал ему указания: каждый раз составлять купчую и скреплять ее подписями; в тот же день, как состоится продажа, владелец овец должен сам отогнать их в горы; когда овец пригонят обратно, чтоб их поставили на зимний корм и так далее, и так далее. Цыгану следовало не мешкая приниматься за дело, да пошевеливаться, лето уже перевалило на вторую половину, и Август хотел заполонить горное пастбище овцами как можно скорее, сейчас же, начиная с завтрашнего утра.

Он спросил:

— Тебе теперь все понятно?

Тут цыган задал ему встречный и чертовски дельный вопрос:

— Какие овцы тебе нужны больше, убойные или шерстные?

— То есть как это?

— Ну для чего они тебе — на мясо, или ты хочешь стричь шерсть?

— И то и другое! — не долго думая сказал Август. А в душе подосадовал, что не смыслит в породах.

Они немного погрызлись из-за овечьих пород и еще всякой всячины. Александеру с трудом верилось, что у Августа есть деньги, и он потребовал их показать. Где же это Август прибрал себе несколько сотен и почему до сих пор не пойман с поличным? Что же до оплаты трудов Александера, то порешили, что ему причитаются проценты с каждой сделки, а цены — за взрослую овцу давать восемнадцать крон и по десять за ягнят.

— Смотри, вот пятьсот крон, я их тебе доверяю. Завтра же и приступишь!

— Экая прорва деньжищ! — вырвалось у Александера. — Ты что, нашел их вместе с бумажником?

— Да, нашел его, когда перетряхивал свою котомку.

— А ночью он тоже при тебе?

Август:

— Бумажник? Да нет, я оставляю его в кармане, а пиджак вешаю на стену. А сам я ложусь в кровать.