Кнут Гамсун - Скитальцы

Эдеварт: Йоаким говорит глупости.

Вот уж не сказал бы, что наш Йоаким глуп, возразил отец, у вас обоих, слава Богу, хорошие головы.

Пришла Поулине. Она поглядела по очереди на братьев и спросила: В чём дело?

Это всё Йоаким...

Разве неправда, что ты дала мне денег на лес для хлева? — спросил Йоаким.

Правда.

Значит, ты с ним заодно, вы заранее сговорились! — рассердился Эдеварт.

Поулине: Да что это с вами всякий раз творится, когда вы беретесь за расчёт! Если ни один из вас не хочет взять денег у другого, так отдайте их мне. Они не пропадут, я их пущу в оборот.

Йоаким, угрюмо: Этот дурень считает, что должен мне за товар!

Эдеварт: Конечно, должен.

Поулине: Благослови тебя Бог, милый Эдеварт, разве ты не прислал нам деньги, когда был на севере?

Это пустяки.

Нет, ты прислал гораздо больше, чем был должен.

Эдеварт в отчаянии ерошит себе волосы. Не понимаю, как вы считаете. Мне казалось, что я могу без ошибки сложить два плюс два.

А оказалось, не можешь, сказал Йоаким, и всё потому, что ты складываешь то, что хочешь, а не то, что нужно.

Ты только послушай его, Поулине!

Разве это не ты построил лавку? — спросил Йоаким.

Эдеварт от изумления раскрыл рот. Отец сказал из своего угла: Верно, лавку построил он.

И не ты ли привёз мне невод для сельди? — спросил Йоаким.

Эдеварт презрительно фыркнул: Невод? Ха, да я ни гроша за него не отдал. Ни шиллинга. Он с самого начала никуда не годился и к тому же весь сгнил. Кнофф хотел выбросить его в море. Ясно тебе?

Я запирал им залив, и он выдержал.

Запирал! Год за годом ты пытался ловить сельдь всюду, куда она заходит, проедал свои запасы, взятые на промысел, и оставался ни с чем. Да. А потом ты запер залив и счёл, что этот невод послан тебе Богом, но ты ошибся.

Йоаким, вспылив: И ты ещё смеешь говорить, что я год за годом болтался впустую? Креста на тебе нет! А сам ты не мотался из одного конца страны в другой как неприкаянный и не мог задержаться ни в одном месте?

Эдеварт ничего не добился и переменил тему разговора: Можешь говорить что угодно о том, что я мотался по стране и занимался чем придётся, но это всё же лучше, чем копаться в земле здесь в Поллене, как вы с Ездрой.

С Ездрой?.. Да ты и впрямь спятил! — воскликнул Йоаким. Да знаешь ли ты, что скоро усадьба Ездры станет самой большой в Поллене? Не знаешь, а вот я знаю!

Станет, но прежде она выпьет из него все соки, и он не то что ходить, ползать уже не сможет по своей земле.

Так что ж, ему вовсе не работать?

Он и Осию замучил, она стала рабыней своих коров и своей земли, продолжал Эдеварт. На неё жалко смотреть!

Дурак! — рявкнул Йоаким. Неужели ты не видишь, что они счастливы и довольны своей жизнью?

Эдеварт, кое-что припомнив: Это потому, что они никогда не видели ничего лучшего.

А что, по-твоему, лучше? Они работают на себя, им это нравится, они и не хотят ничего другого.

И, как ни бьются, еле-еле сводят концы с концами. Не больше.

Нет, больше, они начали на пустом месте, а теперь у них свой дом, земля, три коровы, а скоро будет ещё и лошадь.

Болтай, болтай, буркнул Эдеварт.

Важно, что они живут в мире с собой, чего про тебя не скажешь. Они ложатся вечером спать и спокойно засыпают.

А чего ж им не спать, сказал Эдеварт.

Ты-то вот не спишь, ты скитаешься по стране и считаешь, что всё делаешь лучше других. Я слышал, как ты по ночам извиваешься, будто червяк, пока не заснешь, а стоит тебе заснуть, начинаешь кричать о своём водопаде, об Августе, о Флориде и о своей усадьбе. Вот он, твой сон. Не хотел бы я быть на твоём месте.

Долгое молчание. Старый отец: Эдеварту приходится думать о многом. Не перечь ему, Йоаким, он столько всего повидал!

Как бы то ни было, говорит наконец Эдеварт, а я должен заплатить за те товары.

Ты мне больше не указ!

Эдеварт: И ещё я бы хотел, чтобы ты взял лавку на себя и распоряжался в ней по своему разумению. Так будет справедливо.

Я? Лавку? — удивился Йоаким. Нет уж, не взыщи, какой из меня лавочник, всю торговлю ведёт Поулине. У меня и без того хлопот хватает, сейчас я первым делом должен построить хлев.

Отцу по-прежнему казалось, что оба его сына по-своему правы, и он снова вмешался в их разговор: Кто бы мог подумать, что земля у Йоакима будет так хорошо родить, а теперь он хочет ещё и хлев построить. Посмотрела бы на всё это ваша мать!

Эдеварт так ничего и не добился. Он достал бумажник, положил на стол двадцать пять далеров и сказал: Вот, это для лавки, а после ярмарки будет ещё!