Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Еще раз, добрый брат, благодарю вас!

И я вас также.

Вы? Меня? За что?
За то, что я силком вам навязал,
Что вовсе вам ненадобно? Когда бы
Вы не противились мне так упорно,
Богаче были б вы меня.

Служебник
И без того не мне принадлежал.
А дочери его. Ведь это все,
Что уцелело от его наследства.
Вы ей второй отец… Так дай-то бог,
Чтоб не пришлось вам пожалеть о том,
Что для нее вы сделали!

Поверьте,
Мой добрый брат, что этого не будет.

Да… Но храмовники и патриарх…

Какие б ковы злыдни ни ковали,
Я ни о чем не стану сожалеть,
Тем более — об этом. Но ужель
Вы так уверены, что патриарху
Меня храмовник выдал?

Да… Почти что…
А кто ж еще? Один храмовник лишь
У патриарха был, и, как я понял,
Речь шла об этом.

В Иерусалиме
Имеется всего один храмовник,
А он мне друг. Открытый, честный, смелый
И благородный юноша.

Вот, вот!
Он самый! Но всегда ли мы бываем
Такими, как нас бог создал?

Вы правы.
Но как бы кто ко мне ни обернулся,
Лицом или изнанкой, — этой книжкой
Я огражден от всех. Пойду к султану!

Ну, дай вам бог! А здесь я вас покину.

Не повидавшись с ней? Прошу почаще
Нас навещать и впредь. Вот только б нынче
Об этом не проведал патриарх!
А впрочем, как угодно…

Я смолчу.
Храни вас бог!

Не забывайте нас!
О господи! Зачем я не могу
Вот здесь, на месте, под открытым небом,
Пасть пред тобою на колени! Узел,
Не раз внушавший мне невольный страх,
Вдруг развязался сам собой. О боже!
Как стало мне легко на свете жить,
Отныне тайн запретных не скрывая;
Ходить перед людьми, как пред тобой
Кто по деяньям нас не судит, зная,
Как мало мы вольны в своих поступках!

Натан! Возьмите и меня с собой!

Вы ль это, рыцарь? Что вам помешало
Со мною встретиться у Саладина?

Мы разминулись. Уж не обессудьте!

Я — что? Не рассердился бы султан…

Вы — со двора, я — в дом…

Так вы там были?
Вот это хорошо!

Ему угодно
Обоих нас принять.

Ну что ж, тем лучше!
Пойдемте, я и так к нему иду.

Дозвольте вас спросить, Натан, с кем это
Вы попрощались?

Вы с ним незнакомы?

Не послушник ли это простодушный,
Что при негодном ихнем патриархе
В ищейках служит?

Очень может быть!
Он служит патриарху.

Ловкий трюк!
Нет лучшего прикрытия для плутней,
Чем простота.

Да — только не святая .

Святая патриарху ни к чему.

Я за него ручаюсь: патриарху
В безбожных он деяньях не слуга.

Таким он кажется… А обо мне
Он ничего не говорил?

О вас?
По имени он вас не называл…
И вряд ли знает имя ваше.

Вряд ли.

Но об одном храмовнике он точно
Мне говорил.

И что же?

Да! Такое,
Что с вами уж не вяжется никак.

Как знать! Что ж он сказал вам?

Что меня
Один храмовник выдал патриарху.

Донес на вас? Нет, это уж, простите,
Прямая ложь! Натан, я не из тех,
Кто стал бы отрицать своей вины
Когда-либо. Что сделал я, то сделал!
Но я и не из тех, кто все, что было
Им свершено, пытался б обелить.
Зачем стыдиться мне своей ошибки,
Поскольку я решил ее исправить?
Каких вершин достигнуть человек
Способен, выкорчевши зло, я знаю.
Да, тот храмовник-рыцарь, о котором
Вам послушник поведал, это — я.
Вы знаете, что уязвило сердце
Мое тогда и распалило кровь!
Глупец! Я был готов душой и телом
К вам ринуться в объятия! А вы?
Как холодно, как скупо-равнодушно, —
А это хуже холода! — как жестко
Вы тут же погасили мой порыв!
А ваши неуместные расспросы,
Таящие отказ? Боюсь их вспомнить,
Чтоб не вскипеть опять! Вот тут-то в мой
Смятенный разум и метнула Дайя
Ту тайну, что представилась разгадкой
Мне вашей неприступности.