Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

А как же?

Чтобы весь мой капитал
В проценты обратился?

Не подходит
Вам это? Так разводную пишите
Старинной нашей дружбе. А, признаться,
Я на нее надеялся.

На что же?

На то, что вы поможете мне с честью
Нести мой долг служебный, что всегда
Сундук ваш будет для меня открыт.
Ан нет!

Попробуем понять друг друга.
Здесь надо различать! Есть Аль-Гафи —
Дервиш, мой друг желанный, — для него,
Что хочешь, сделаю; а рядом с ним
Есть Аль-Гафи — сановник, дефтердар, —
Вот с этим…

Издавна я знал: добры
Вы столь же, сколь умны, умны, сколь мудры.
Но — дайте срок! — и двух Гафи не будет,
Останется один. Одежда эта,
Присвоенная сану моему.
Еще не полиняет и в лохмотья
Не превратится — нищим на потребу,
Как будет уж на гвоздике висеть
В дворцовых кладовых. А я, Гафи,
Босой и в рубище, направлюсь к Гангу
Палящими песками, к мудрым братьям {103} …

Не удивлюсь тому!

И буду с ними
Там в шахматы играть.

Как мы с тобой
Играли некогда.

Подумать только,
Чем я прельстился! Тем ли, что не стану
Впредь побираться сам? Что буду корчить
Вельможу из себя? Что стоит лишь
Мигнуть мне, и богатый духом нищий
Вмиг обернется бедным богачом?

На это ты не падок.

Я польстился
На худшее: прекраснодушный бред,
Которым Саладин меня пронзил.
Натан
Что ж он сказал тебе?
Дервиш
«Лишь нищий знает,
Что значит нищим быть. Лишь он один,
Благотворя, не оскорбит несчастных.
Предместник твой, — так он сказал, — был слишком
Суров и черств и скуп на подаянья.
Он выведать старался, так ли нищий —
И нищ и хил. Злосчастья бедняков
Его не трогали; усердно он
Выискивал причину обнищания,
Чтоб с ней соизмерять размер подачек.
Так поступать не станет Аль-Гафи!
Столь скаредным на щедрость доброхотом
Не выставит султана своего!
С трубою засоренной ты не схож,
В которой чистая струя воды
Становится какой-то мутной жижей.
Ты думаешь и чувствуешь — как я».
Так сладко пела дудка птицелова,
Что вот я и — в силках, щегленок глупый,
Бахвал бахвала!

Ну, потише, друг,
Потише!

Тут вскричишь! Иль не бахвальство —
В стране, где богатеи горемык
Бьют, душат, грабят, ставят на правеж,
Насилуют, пытают, — возомнить
Себя заступником простого люда?
И не бахвальство — милосердью бога,
Щедроты расточающего равно
На праведных и грешных, на луга
И на пустыни, в вёдро или в дождь, —
Предерзко подражать, не обладая
Благой десницей господа?

Довольно!

Нет, дайте и в своем грехе признаться!
Иль не бахвальство, что в бахвальстве я —
Заведомом! — искал зерно благого.
Чтобы свою причастность оправдать
К бахвальству, неугодному аллаху?
Иль я не прав?

Скорее, Аль-Гафи,
Уж шел бы ты в пустыню! Я боюсь,
Что средь людей разучишься ты вскоре
И человеком быть.

Страшусь того же.
Прощайте!

Почему же так поспешно?
Эй! Аль-Гафи! Не убежит твоя
Пустыня! Стой! Не слышит. Аль-Гафи!
И след простыл. А я-то расспросить
Хотел его о нашем крестоносце;
О нем он, верно, слышал.

О Натан!
Натан!

В чем дело?

Он! Он! Снова здесь!
Он снова здесь!

Кто он?

Кто, как не он?

Он! Он! Да, мало ли, кто он? Ах, да!
Для вас лишь Он есть он. Нехорошо! Нехорошо,
будь ангелом он даже!

Под пальмами по-прежнему он ходит
Взад и вперед. И финики срывает.

И кушает? В обличье зримом? Ангел?