Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Глумитесь вы…

Глумишься ты над правдой!
Твое спасенье, Рэха, остается
Великим чудом, лишь тому посильным.
Кто может грозный суд земных царей
Играючи свести на нет, в насмешку
Над их нещадной злобой обратить.

В разладе с правдой жить я не умею,
Вы знаете, отец.

Но знаю также,
Что ты не прочь внимать разумной речи.
Смотри! Чуть выше, чуть пониже лоб,
Так нос изваян или по-другому;
Дугой изогнутые иль прямые
Нанесены — рукой природы — брови
На плоской иль на выпуклой кости;
Морщинка, родинка, другой изъян,
Роднящий с павшим принцем европейца, —
И ты уж спасена от лютой смерти!
Неужто для искательниц чудес
Не чудо это? Ангела им дайте!

Помилуйте, Натан! Какой в том вред,
Что нам желаннее приять спасенье
От ангела, а не от человека?
Так мы, пожалуй, ближе подойдем
К первопричине дивного спасенья
И к промыслу всевышнего.

Все это —
Тщеславие одно! Хвальба, хвальба!
Котел чугунный хочет, чтоб его
Серебряным ухватом вынимали,
Чтоб самому серебряным прослыть.
Ты говоришь: «Какой в том вред?» — а я
Хотел бы знать, какая в этом польза.
Твоя «первопричина», «близость к богу» —
Все вздор один — нет, хуже! — богохульство.
«Какой в том вред?» Отвечу: превеликий!
Судите сами! Кто бы ни был он,
Ее спаситель, ангел, человек ли,
Вы обе, ты особенно, хотите
Его ответным даром осчастливить,
Не так ли? Но каким благодеянием
Вы ангела могли б вознаградить?
Вы стали бы молиться, славословить,
Стонать от чувств избытка, слезы лить
И милостыню раздавать убогим
По праздникам, поститься… Вот и все!
Но это больше вам и вашим ближним
Пойдет на пользу, чем посланцу неба.
От ваших подаяний ангел божий
Богат не будет, от постов усердных
Не раздобреет, ваши славословья
Не приумножат святости его.
Не так ли? А вот будь он человеком…

Да! Будь он человеком, мы сумели
Его бы пощедрее одарить,
И — бог свидетель! — мы к тому стремились.
Но ничего не брал он, ничего
Не требовал. Лишь созерцаньем бога
И счастлив был. Так только ангел может
Блаженствовать.

Когда же он исчез …

Исчез? Как так исчез? Под сенью пальм
Вам более уже не повстречался?
А вы в других местах его искали?

Нет, признаюсь…

Нет?! Вот он и сказался,
Вред пагубной восторженности вашей!
А что, коль ангел этот заболел?

Он заболел?

Зачем ему болеть?

Меня знобит! Дотронься только, Дайя,
До головы моей. Она — как лед.

Он — франк. Ему наш климат непривычен {99} ,
К лишеньям не приучен он, к труду.
А тут бессонный бред, и жар, и голод…

Он болен?

Это лишь предположенье.

Вот он лежит. Нет ни друзей, ни денег,
Чтоб хоть слугу нанять.

О, мой отец!..

Лежит без утешенья, без ухода,
Добыча тяжких мук, быть может, смерти…

Где, где лежит?

Он, кто, не зная даже,
Чья ты и кто ты, бросился в огонь:
Там человек горел!

Имейте жалость!

Кто не искал и встречи со спасенной!
Не приходил, чтоб не было и речи
О благодарности…

Натан, довольно…

И не придет! Иль разве лишь затем,
Чтобы спасти тебя вторично — ибо
Ты человек!..

Глядите, что с ней сталось!

Кто не имел другого утешенья
В свой час предсмертный, как сознанье долга
Исполненного…

Вы ее убьете!

Нет, ты его убила! Иль могла
Убить в дурманящем восторге! Рэха!
Не яд, лекарство я тебе даю.
Очнись! Он жив! Надеюсь, и не болен,
Не болен даже!