LibCat » Книги » Проза » Классическая проза » Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Здесь есть возможность читать онлайн «Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:
Виктор Гюго
Жанр:
Классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
5 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 100
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

When, still a little fellow, he had dragged himself tortuously and by jerks beneath the shadows of its vaults, he seemed, with his human face and his bestial limbs, the natural reptile of that humid and sombre pavement, upon which the shadow of the Romanesque capitals cast so many strange forms.	Когда, еще совсем крошкой. Квазимодо с мучительными усилиями, вприскочку пробирался под мрачными сводами, он, с его человечьей головой и звериным туловищем, казался пресмыкающимся, естественно возникшим среди сырых и сумрачных плит, на которые тень романских капителей отбрасывала причудливые узоры.
Later on, the first time that he caught hold, mechanically, of the ropes to the towers, and hung suspended from them, and set the bell to clanging, it produced upon his adopted father, Claude, the effect of a child whose tongue is unloosed and who begins to speak.	Позднее, когда он случайно уцепился за веревку колокола и, повиснув на ней, раскачал его, Клоду, приемному отцу Квазимодо, показалось, будто у ребенка развязался язык и он заговорил.
It is thus that, little by little, developing always in sympathy with the cathedral, living there, sleeping there, hardly ever leaving it, subject every hour to the mysterious impress, he came to resemble it, he incrusted himself in it, so to speak, and became an integral part of it.	Так, развиваясь под сенью собора, живя и ночуя в нем, почти никогда его не покидая и непрерывно испытывая на себе его таинственное воздействие, Квазимодо в конце концов стал на него похож; он словно врос в здание, превратился в одну из его составных частей.
His salient angles fitted into the retreating angles of the cathedral (if we may be allowed this figure of speech), and he seemed not only its inhabitant but more than that, its natural tenant.	Выступавшие углы его тела как будто созданы были для того, чтобы вкладываться (да простится нам это сравнение!) в вогнутые углы здания, и он казался не только обитателем собора, но и естественным его содержанием.
One might almost say that he had assumed its form, as the snail takes on the form of its shell.	Можно почти без преувеличения сказать, что он принял форму собора, подобно тому как улитки принимают форму раковины.
It was his dwelling, his hole, his envelope.	Это было его жилище, его логово, его оболочка.
There existed between him and the old church so profound an instinctive sympathy, so many magnetic affinities, so many material affinities, that he adhered to it somewhat as a tortoise adheres to its shell.	Между ним и старинным храмом существовала глубокая инстинктивная привязанность, физическое сродство; Квазимодо был так же неотделим от собора, как черепаха от своего щитка.
The rough and wrinkled cathedral was his shell.	Шершавые стены собора были его панцирем.
It is useless to warn the reader not to take literally all the similes which we are obliged to employ here to express the singular, symmetrical, direct, almost consubstantial union of a man and an edifice.	Излишне предупреждать читателя, чтобы он не понимал буквально тех сравнений, к которым мы вынуждены прибегать здесь, описывая это своеобразное, совершенное, непосредственное, почти органическое слияние человека с жилищем.
It is equally unnecessary to state to what a degree that whole cathedral was familiar to him, after so long and so intimate a cohabitation.	Излишне также говорить о том, до какой степени благодаря долгой совместной жизни Квазимодо освоился со всем собором.
That dwelling was peculiar to him.	Эта обитель была как бы создана для него.
It had no depths to which Quasimodo had not penetrated, no height which he had not scaled.	Здесь не было глубин, куда бы не проник Квазимодо, не было высот, которых бы он не одолел.

He often climbed many stones up the front, aided solely by the uneven points of the carving.	Не раз случалось ему взбираться по фасаду собора, цепляясь лишь за выступы скульптурных украшений.
The towers, on whose exterior surface he was frequently seen clambering, like a lizard gliding along a perpendicular wall, those two gigantic twins, so lofty, so menacing, so formidable, possessed for him neither vertigo, nor terror, nor shocks of amazement.	Башни, эти близнецывеликаны, высокие, грозные, страшные, по наружным сторонам которых так часто видели его карабкающимся, словно ящерица, скользящая по отвесной стене, - не вызывали в нем ни головокружения, ни страха, ни дурноты.
To see them so gentle under his hand, so easy to scale, one would have said that he had tamed them.	Видя, как они покорны ему, как легко он на них взбирается, можно было подумать, что он приручил их.
By dint of leaping, climbing, gambolling amid the abysses of the gigantic cathedral he had become, in some sort, a monkey and a goat, like the Calabrian child who swims before he walks, and plays with the sea while still a babe.	Постоянно прыгая, лазая, резвясь среди пропастей исполинского собора, он превратился не то в обезьяну, не то в серну и напоминал детей Калабрии, которые начинают плавать раньше, чем ходить, и в младенческом возрасте играют с морем.
Moreover, it was not his body alone which seemed fashioned after the Cathedral, but his mind also.	Впрочем, не только его тело, но и дух формировался по образцу собора.
In what condition was that mind?	Что представляла собой душа Квазимодо?
What bent had it contracted, what form had it assumed beneath that knotted envelope, in that savage life?	Каковы были ее особенности? Какую форму приняла она под этой угловатой уродливой оболочкой, при этом дикарском образе жизни?
This it would be hard to determine.	Это трудно определить.
Quasimodo had been born one-eyed, hunchbacked, lame.	Квазимодо родился кривым, горбатым, хромым.
It was with great difficulty, and by dint of great patience that Claude Frollo had succeeded in teaching him to talk.	Много усилий и много терпения потратил Клод Фролло, пока научил его говорить.
But a fatality was attached to the poor foundling.	Но нечто роковое тяготело над несчастным подкидышем.
Bellringer of Notre-Dame at the age of fourteen, a new infirmity had come to complete his misfortunes: the bells had broken the drums of his ears; he had become deaf.	Когда он в четырнадцать лет стал звонарем Собора Парижской Богоматери, новая беда довершила его несчастия: от колокольного звона лопнули его барабанные перепонки, он оглох.
The only gate which nature had left wide open for him had been abruptly closed, and forever.	Единственная дверь, широко распахнутая перед ним природой, внезапно захлопнулась навек.
In closing, it had cut off the only ray of joy and of light which still made its way into the soul of Quasimodo.	Захлопнувшись, она закрыла доступ единственному лучу радости и света, еще проникавшему в душу Квазимодо.
His soul fell into profound night.	Душа погрузилась в глубокий мрак.
The wretched being's misery became as incurable and as complete as his deformity.	Глубокая печаль несчастного стала теперь столь же неизлечимой и непоправимой, как и его уродство.
Let us add that his deafness rendered him to some extent dumb.	К тому же глухота сделала его как бы немым.