Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

Неожиданно зазвенели колокольчики над входом. Возвращается ли кто из домашних от вечерни, которую они сегодня с бабушкой пропустили, или это гости? Ах, если бы кто-нибудь пришел и развеял безысходную тоску! Отец Иннокентий гневался, бабушка гневалась; не ожидалось ни представления в театре, ни более или менее значительного приема: из-за приближавшейся пасхи все развлечения ограничивались семейным кругом при участии ближайших друзей. Кто сегодня придет, явится истинным спасителем!

В напряженном ожидании она смотрела на дорожку — никого не было видно. Может быть, какая-нибудь богомольная старуха пришла навестить бабушку: теперь просидит у нее до позднего вечера и этим только усугубит немилость к внучке? Эта мысль взбудоражила Ксаверу, и она снова принялась мерить шагами дорожку, которую сегодня уже столько раз прошла из конца в конец. Уже совсем было направившись к дому, она внезапно остановилась и вся вспыхнула — почти как тогда, когда увидела перед собой Леокада, хотя с тех пор и научилась куда лучше владеть своими чувствами.

Между зеленеющими в лучах золотого солнца стенами живой изгороди, сопровождаемый ключницей, шел ей навстречу тот, о ком она только что размышляла.

Они были знакомы, но каждый старался как можно лучше овладеть собой, оттого-то некоторое время они стояли друг перед другом, даже не подумав обменяться общепринятыми в таких случаях приветствиями. Она была изумлена его неожиданным появлением, а он взволнован мыслью о том, что стоит лицом к лицу с пресловутой Королевой колокольчиков, чья жестокая игра с братом ускорила смерть их матери, и тем, что переступил порог дома, за коим числилось столько тяжких грехов.

Пани Наттерер, испытав сильное расстройство во время роковой аудиенции у эрцгерцогини, поддалась своей застарелой болезни и умерла на руках сыновей, совершенно убитых постигшим их ударом. До последней минуты душа ее была полна чудесных видений. Ей представлялось, что сыновья ее прекрасно выполнили ту великую задачу, которую она на них возложила. После смерти матери Клемент тщетно молил Леокада исполнить ее последнюю просьбу и бежать из Праги, чтобы миновать грозившую ему участь. «Везде теперь для меня монастырь», — в унынии отвечал тот. Так же твердо, хотя и в мягкой форме, он отметал все другие его предложения. Клемент не мог не видеть, что он все еще любит предательницу — любит горячо и не может допустить даже мысли о том, чтобы покинуть город, в котором она живет. Оттого он не очень поверил брату, когда, покидая отцовский дом, тот обнял его и шепнул ему на ухо: «Я иду туда, где более всего нужны люди отважные и самоотверженные. Клянусь твоей любовью ко мне — теперь ты будешь мной доволен».

Клемент и всегда-то уклонялся от встреч с Королевой колокольчиков, а в последнее время в нем заговорила еще и подлинная вражда к ней. Ксавера замечала, что он нарочно отворачивается от их дома, избегал даже взглядом скользнуть по его стенам. Но теперь долг повелевал ему безотлагательно узнать ее ближе и найти средство ослабить в дальнейшем ее влияние на судьбы людей или даже сделать ее вовсе безопасной. С каждым днем все ощутимее делались потери, в рядах единомышленников, это вызывало смятение, — она добивалась этого, пуская в ход свое коварное искусство, достигшее вершины в том бесчестном случае, когда она избавилась от Леокада, ставшего помехой в какой-то ее новой интриге. Уже не одну неделю посвятил Клемент напряженным раздумьям, каким образом если не вырвать с корнем, то хотя бы обезвредить ее, связав ей руки. Наконец ему почудилось, что он нашел средство: надо поставить на ее пути мужчину, которому удалось бы заинтриговать и увлечь ее — точно так же, как это удавалось делать ей со своими поклонниками. Он брался найти такого человека и вооружить против нее, ведь среди знакомых было несколько искушенных в светской жизни, пресыщенных женской красотой авантюристов, которые были как бы созданы для выполнения подобной задачи. Чтобы не ошибиться в выборе и должным образом растолковать, как следует действовать, необходимо проникнуть в самую глубь души молодой иезуитки, войти в круг ее интересов, освоиться с особенностями ее натуры. Но кому же доверить эту важную, трудную и деликатную миссию? Опасаясь рисковать понапрасну, он решил все исполнить сам.

— Я доктор Клемент Наттерер, — наконец представился он. — Прошу извинить меня за то, что я беспокою вас в такой день, но я выбрал его намеренно, надеясь застать вас дома. Я пришел как посол от Леокада, моего брата.