Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

Они решили не соблюдать обычай и не выехали из города, оставшись в доме бывшего подрядчика. Куарезмы на празднике не было: он, согласно традиции, прислал поросенка с индейкой и написал длинное письмо. Сельское хозяйство всецело завладело вниманием майора: жара шла на спад, наступало время дождей и сева, и он не хотел покидать свою землю. Даже краткое отсутствие — потеря одного-двух дней — выглядело бы как попытка дезертирства с поля боя.

Фруктовый сад очистили от сорняков, в огороде все приготовили для посадки. Приезд Рикардо немного отвлек Куарезму, не оторвав его, однако, полностью от сельскохозяйственных трудов.

Рикардо провел у майора целый месяц. Он торжествовал: слава опередила его, так что во всей округе он был нарасхват, осыпаемый любезностями.

Первым делом он нанес визит в городок, находившийся в четырех километрах от дома Куарезмы. Там была железнодорожная станция. Рикардо не воспользовался поездом и пошел пешком, по гужевой дороге, если ее можно было так назвать: испещренная колдобинами с водой, она взбиралась и спускалась по склонам холмов, шла по равнинам, пересекала реки по грубо сколоченным мостам. Городок!.. В нем имелось две главные улицы: старая, повторявшая направление старой военной дороги, и новая, соединявшая старую со станцией. Получалась буква Т: ее вертикальной чертой была улица, ведущая к станции. Остальные улицы отходили от одной или от другой; в начале каждой из них дома стояли плотно, по-городскому, затем промежутки между ними все росли и росли, и наконец, начинались пустоши и поля. Старая улица носила имя маршала Деодоро (раньше — Императора), новая — имя маршала Флориано (раньше — Императрицы). От одного конца улицы маршала Деодоро отходила улица Матрис, которая вела к церкви, возведенной на вершине холма, — постройке в иезуитском стиле, уродливой и жалкой. Слева от станции, на обширном пустыре, называвшемся площадью Республики, — на нее выходила улочка, направление которой едва угадывалось из-за редко поставленных домов, — располагался муниципалитет.

Это было большое прямоугольное здание из кирпича, с карнизом, окошками и балконами с чугунной оградой под ними, в незатейливом простонародном стиле. Эта безвкусная архитектура вызывала в памяти аналогичные сооружения, которые встречаются в небольших городах Франции и Бельгии и относятся к Средневековью.

Рикардо зашел в парикмахерскую на улице маршала Деодоро — «Рио-де-Жанейро» — и побрился. Цирюльник порассказал ему о городе, и Рикардо отправился исследовать его. Один из прохожих согласился быть его провожатым, и вскоре эти двое завязали знакомство. По возвращении в поместье майора Рикардо уже имел приглашение на бал к доктору Кампосу, председателю муниципалитета. Бал должен был состояться в ближайшую среду.

Он приехал к Куарезме в субботу и выбрался в город на следующий день. В церкви шла месса. Рикардо дождался, пока собравшиеся начнут выходить. В маленьких городках на службах не бывает много народу, но все же Рикардо увидел несколько молодых провинциалок, сонных и печальных, принаряженных, со множеством бантов: они молча спускались с холма, на котором стояла церковь, расходились по своим улицам и возвращались по домам, где им предстояло прожить неделю в заточении, томясь от скуки. На выходе у дверей церкви его познакомили с доктором Кампосом.

Тот был местным врачом, однако жил не в городе, а в своем имении и приезжал на службы в открытой коляске вместе с дочерью по имени Наир. Трубадур и медик остановились на минуту, чтобы побеседовать; дочь Кампоса, очень худая, бледная, с длинными тонкими руками, разглядывала пыльную улицу с притворной обидой. Затем отец с дочерью отъехали. Рикардо еще несколько секунд разглядывал это дитя вольных просторов Бразилии.

За праздником у доктора Кампоса последовали и другие, которые Рикардо почтил своим присутствием и расцветил своим голосом. Куарезма не был ни на одном из них, но радовался успехам друга. Хотя майор и забросил гитару, он по-прежнему высоко ценил этот подлинно национальный инструмент. Злополучные события, связанные с прошением, ничуть не поколебали его патриотических убеждений. Идеи, которые он исповедовал, глубоко укоренились в нем, только теперь Куарезма скрывал их, чтобы не страдать зря от непонимания и жестокости людей.

Ему было приятно, что Рикардо одерживает блистательные победы: они демонстрировали местным жителям существование прочной национальной основы, способной противостоять нашествиям иностранных вкусов и мод.