Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

Светловолосая высокая Ирен советовала:

— Я на твоем месте купила бы все в Парке.

Речь шла о приданом. Все эти девицы, будучи незамужними, тем не менее давали советы, знали, где продают вещи подешевле, знали, что нужно покупать обязательно и без чего можно обойтись. Они были сведущи во всем.

Арманда говорила, бросая соблазнительно-томные взгляды:

— Вчера я видела на улице Конституисао прелестную спальню. Может, посмотришь, Исмения? Кажется, она не очень дорогая.

Исмения, в отличие от подруг, не горела воодушевлением, почти не отвечала на вопросы, а когда делала это, то прибегала к односложным словам. Но однажды она улыбнулась почти радостно и беспечно. Эстефания, которая закончила учительский институт и носила кольцо с таким множеством камней, какого не найдется в целой ювелирной лавке, приблизила свои пухлые губы к уху невесты и что-то шепнула. Закончив секретничать — судя по всему, ей хотелось получить окончательное подтверждение сказанному, — она округлила глаза, глядевшие горячо и лукаво, и проговорила вслух:

— Хочу видеть это… Все говорят, что нет… Я знаю…

Она имела в виду ответ на ее признание, который неохотно дала Исмения: «Да ну!»

Разговаривая, все девушки поглядывали на пианино. Молодые люди и кое-кто из стариков крутились вокруг Кавалканти, выглядевшего очень торжественно в своем длинном черном фраке.

— Ну как, доктор, окончили? — спрашивал его кто-нибудь в качестве приветствия.

— Именно так! Пришлось много работать. Столько преград, препятствий — вы не представляете… Я совершил подвиг!

— Знаете Шавантеса? — интересовался другой.

— Знаю. Неисправимый чудак.

— Вы учились вместе?

— Да, он был на лечебном отделении. Мы поступили в один год.

Не успев поговорить с одним, Кавалканти уже был вынужден выслушивать замечание другого:

— Это так здорово — закончить учебу. Если бы я послушался отца, то сейчас не ломал бы голову над дебетами и кредитами. Я стараюсь изо всех сил, но ничего не выходит.

— Сегодня ничто не имеет ценности, мой дорогой сеньор, — скромно заметил Кавалканти. — С этими свободными академиями… Представляете, сейчас поговаривают о Свободной академии одонтологии! Дальше уж некуда! Такой сложный и дорогой курс — нужны трупы, оборудование, хорошие преподаватели. Как частные лица смогут обеспечить все это, если даже правительство не может?..

— Доктор, примите мои поздравления, — встрял еще один. — Я говорю вам то же, что сказал своему племяннику при получении диплома: пробивайтесь!

— Ваш племянник получил диплом? — осторожно осведомился Кавалканти.

— Да, он уже инженер. Сейчас в Мараньяне, строит шоссе на Кашиас.

— Неплохая карьера.

В промежутках между репликами все разглядывали новоиспеченного дантиста, словно некое сверхъестественное существо.

Для всех этих людей Кавалканти отныне был не просто человеком, но обладателем чего-то священного, личностью высшего порядка; то, что он мог знать или чему мог научиться, никак не изменяло его нынешний образ. Это совершенно не затрагивало его сущности; кое для кого он по-прежнему оставался самым заурядным, обычным человеком, но лишь внешне, ибо его природа изменилась, стала непохожей на природу всех остальных, осененная чем-то смутно-неземным, почти божественным.

Возле Кавалканти, в гостиной, собрались наименее важные гости. Генерал сидел в столовой и курил, окруженный самыми титулованными и пожилыми. С ним были контр-адмирал Калдас, майор Иносенсио, доктор Флоренсио и пожарный капитан Сегизмундо.

Иносенсио воспользовался случаем, чтобы получить у Калдаса консультацию по вопросу, связанному с военным законодательством. Контр-адмирала крайне заинтересовало это дело. Во флоте он был почти тем же, что Алберназ — в сухопутных войсках. Он ступал на палубу корабля только раз, во время Парагвайской войны, и притом совсем ненадолго. Вины Калдаса в этом, однако, не было. Получив чин старшего лейтенанта, он вскоре стал замыкаться в себе, отдаляясь от товарищей; у него не было ни покровителей, ни друзей на высоких должностях, так что о нем забыли и на корабль так и не назначали. Военная администрация устроена любопытно: все назначения должны производиться в соответствии с заслугами, но места достаются лишь по протекции.

Однажды, когда он был уже капитан-лейтенантом, его сделали командиром броненосца «Лима Баррос». Он отправился к месту новой службы, в Мату-Гросу, но когда предстал перед командующим флотилией, оказалось, что на реке Парагвай такого корабля нет. Калдас стал наводить справки; кто-то предположил, что этот «Лима Баррос» входит в состав Верхнеуругвайской эскадры. Он спросил у командующего, что ему делать.