Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

За четыре года его дважды повышали по службе. Теперь он делал все, чтобы утвердиться в Счетной палате и занять еще более высокую должность.

Это был поистине гений угодничества и восхождения по служебной лестнице. Он не ограничивался сонетами и речами, а искал новые средства, новые меры. Чтобы показать министрам и директорам свою ученость, он время от времени публиковал в журналах длинные статьи, посвященные государственным финансам, — то есть попросту брал выдержки из старых постановлений, пересыпая их цитатами из французских или португальских авторов.

Любопытно, что товарищи уважали Женелисио, высоко ценя его знания. Он жил в замкнутом мирке, где восхищались его гением — гением бумаготворчества и сбора бесполезных сведений. Нужно сказать, что к прочному служебному положению Женелисио добавлялся диплом юридического факультета; все эти достоинства не могли не впечатлить Алберназов, одобрительно относившихся к браку с их дочерью.

За пределами канцелярии его гордый вид в сочетании с убогой внешностью выглядел смешно, но Женелисио не изменял себе, убежденный, что оказывает государству большие услуги. Образцовый чиновник!

Игра продолжалась в молчании. Было уже совсем поздно. Когда кто-то делал свой ход, раздавались краткие замечания, а в начале хода слышались только традиционные карточные термины: хожу, прикупаю, сдаю, пасую. После них наступала тишина, но из гостиной доносился праздничный шум — звуки танцев, обрывки разговоров.

— Смотрите, кто здесь!

— Женелисио! — воскликнул Калдас. — Где ты пропадал, старина?

Тот положил шляпу и трость на стул и поприветствовал собравшихся. Небольшого роста, уже слегка сгорбленный, с худым лицом, в пенсне с голубоватыми стеклами — все в нем говорило о его профессии, вкусах и привычках. Канцелярский работник.

— Да нигде, братцы! Все улаживаю свои дела.

— Все в порядке? — спросил Флоренсио.

— Почти наверняка. Министр обещал… Пока все хорошо, меня «заметили»!

— Очень рад, — сказал генерал.

— Спасибо. Генерал, вы уже знаете, что случилось?

— Что же?

— Куарезма сошел с ума.

— Как это? Кто тебе сказал?

— Тот человек с гитарой. Куарезма уже в клинике…

— Я так и знал, — заметил Алберназ. — То была прихоть сумасшедшего.

— Это еще не все, генерал. Он составил обращение на языке тупи и послал его министру.

— Именно об этом я и говорил, — сказал Алберназ.

— О ком речь? — осведомился Флоренсио.

— О моем соседе, который служит в Арсенале. Не знаете его?

— Невысокий, в пенсне?

— Он самый, — подтвердил Калдас.

— Ничего другого нельзя было ожидать, — сказал доктор Флоренсио. — Эти книги, эта маниакальная страсть к чтению…

— А зачем он столько читал? — спросил Калдас.

— Тронутый, вот и все, — пояснил Флоренсио.

Женелисио веско отрезал:

— Он не заканчивал университета, зачем тогда копаться в книгах?

— И правда, — поддакнул Флоренсио.

— Книги нужны ученым, дипломированным специалистам, — заметил Сегизмундо.

— Надо бы запретить иметь книги всем, у кого нет ученой степени, — сказал Женелисио. — Тогда не будет таких несчастий. Как по-вашему?

— Согласен, — откликнулся Алберназ.

— Согласен, — сказал Калдас.

Все помолчали и вновь переключились на игру.

— Все козыри выложили?

— Посчитайте, мой друг.

Алберназ проиграл, и в столовой воцарилась тишина. Кавалканти пошел декламировать стихи. Он триумфально, с широкой улыбкой на лице, пересек гостиную и встал рядом с пианино, за которым сидела Зизи. Кашлянув, он начал читать своим металлическим голосом, растягивая ударные гласные:

События, о которых упоминали важные люди, собравшиеся за игрой в соло, в тот памятный вечер, когда был устроен праздник по случаю сватовства Кавалканти, разворачивались с невероятной быстротой. Сила идей и чувств Куарезмы выражалась в неожиданных действиях, совершавшихся без всякого перехода и с быстротой вихря. Первый его поступок удивил всех, но за ним следовали все новые и новые, и то, что вначале казалось экстравагантностью, небольшим чудачеством, вскоре стало выглядеть откровенным безумием.

За несколько недель до сватовства, на открытии заседания Палаты депутатов, секретарю пришлось прочесть необычное прошение: этому тексту посчастливилось получить широкое распространение и удостоиться таких комментариев, которые редко сопутствуют документам подобного рода.