Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

«На вашем месте, — ответил тот, — я бы немедленно отбыл в штаб флотилии Риу-Гранди».

Он собрал вещи и отправился в Верхний Уругвай. Путешествие было долгим и утомительным. Но и там не нашлось никакого «Лимы Барроса». Где же корабль? Калдас решил послать телеграмму в Рио-де-Жанейро, но потом убоялся разноса, тем более что был не безгрешен. Так, в нерешительности, он провел целый месяц в Итаки, не получая денег, не зная, куда податься. В один прекрасный день ему пришла в голову мысль отправиться на самый север. Проезжая через Рио, он, согласно правилам, представился высшему морскому начальству. Его схватили и предали военному трибуналу.

«Лима Баррос» был потоплен во время Парагвайской войны.

Калдаса оправдали, но милость министров и генералов так и не вернулась к нему. Все считали его дурачком, опереточным капитаном, искавшим свой корабль во всех концах света. Он остался «бездельником», как говорят военные, и путь от гардемарина до капитана второго ранга занял у него около сорока лет. Уйдя в отставку с производством в следующий чин, он затаил обиду против военного флота, что выразилось в длительном изучении законов, декретов, указов, извещений и уведомлений относительно продвижения офицеров по службе. Он покупал сборники постановлений, собирал целые коллекции законов и законопроектов, завалив весь дом этими скучными и утомительными произведениями чиновников. На морских министров сыпались его прошения об изменении условий отставки. Они месяцами путешествовали по бесконечной веренице отделов и всегда встречали отказ, по решению Военно-морского совета или Верховного военного трибунала.

Наконец, он нанял адвоката, чтобы добиться своего в федеральных судах. Тот скитался по канцеляриям, толкаясь среди секретарей, нотариусов, судей и адвокатов, всех этих гнусных прихлебателей Фемиды — казалось, на них накладывали отпечаток все невзгоды, с которыми они имели дело.

Иносенсио Бустаманте также был одержим манией запросов. Это был упрямый, настойчивый человек, и вместе с тем — угодливый и безропотный. Бывший доброволец, приравненный к майору, он каждый день справлялся в Генеральном штабе, что происходит с его собственным прошением, а также с чужими ходатайствами. В одном письме он просил предоставить ему место в Доме инвалидов, в другом — сделать его почетным подполковником, в третьем — наградить его такой-то медалью; когда же он не делал этого, то интересовался просьбами других.

Он не стеснялся даже радеть о помешанном, который, имея чины почетного лейтенанта и почетного гвардейца, требовал произвести его в майоры, ибо две нашивки и еще две дают четыре, а четыре нашивки — это майорский знак различия.

Зная о кропотливых исследованиях адмирала, Бустаманте обратился к нему за консультацией.

— Так быстро я не могу. Я ведь занимаюсь не армией, а флотом. Но непременно посмотрю. Там тоже страшная неразбериха!

Отвечая, он теребил длинную белую прядь волос; эти пряди придавали ему вид то ли морского волка, то ли управляющего-португальца, ибо внешность его была весьма европейской.

— Ах, времена моей службы! — воскликнул Алберназ. — Какой порядок! Какая дисциплина!

— Сейчас сложно найти людей, годных на что-нибудь, — заметил Бустаманте.

Сегизмундо тоже решил высказаться:

— Я не военный, но…

— Как это не военный? — порывисто возразил Алберназ. — Вы и есть настоящие военные, потому что все время сражаетесь с огнем. Как по-вашему, Калдас?

— Конечно, конечно, — согласился адмирал, поглаживая прядь.

— Как я уже сказал, — продолжил Сегизмундо, — я не военный, но осмелюсь сказать, что наша мощь сильно ослабла. Где генерал Порту-Алегри? Где маршал Кашиас?

— Все в прошлом, мой дорогой, — послышался тонкий голосок доктора Флоренсио.

— Непонятно почему. Разве сегодня все не делается по науке?

Это сказал Калдас, стараясь, чтобы его слова звучали иронично. Возмущенный Алберназ ответил не без сарказма:

— Хотел бы я видеть, как эти умные мальчики, с иксами и игреками в голове, сражаются при Курупаити. Что скажете, Калдас? Что скажете, Иносенсио?

Доктор Флоренсио был единственным штатским в этой компании. Инженер и чиновник, он за годы спокойной жизни позабыл все, что, вероятно, знал сразу по окончании школы. Он больше присматривал за канализацией, чем руководил инженерными работами. Доктор жил недалеко от Алберназа, и они почти каждый вечер играли в соло. [11] Карточная игра, в которой участвуют не более трех человек. В ответ на реплику генерала он поинтересовался: