Сигрид Унсет - Кристин, дочь Лавранса

Прижав руки к груди, Кристин потупила взор.

– Меня сильно печалит, отец Эйрик, что супруг мой сидит в эту пору в Хэуге.

– До Хэуга путь не такой уж дальний, – заметил священник. – Отчего бы тебе не отправиться туда и не попросить супруга, чтобы он поскорее воротился домой? Думается мне, что убогое его хозяйство не нуждается в столь тщательном присмотре; стало быть, Эрленду ни к чему там задерживаться.

– Мне страшно, как я вспомню, что он сидит там один-одинешенек в эти долгие зимние ночи, – сказала, содрогаясь, женщина.

– Эрленд, сын Никулауса, уже вышел из младенческого возраста и сумеет позаботиться о самом себе.

– Отец Эйрик… Ты ведь знаешь, что случилось там когда-то, – прошептала Кристин еле слышно.

Священник обратил к ней старые, потускневшие глаза; в прежнее время они были черны как уголь и их сверкающий взгляд проникал прямо в душу. Он молчал.

– Ты, верно, слышал, что говорят люди, – молвила она так же тихо. – Будто… будто привидения… бродят там по усадьбе…

– Ты хочешь сказать, что поэтому не смеешь явиться туда? Или ты боишься, что нечистая сила проломит череп твоему супругу? Уж коли она до сей поры не сделала этого, Кристин, то уж, верно, теперь она оставит Эрленда в покое. – Священник грубо расхохотался. – Все это пустая болтовня и языческие суеверия. По невежеству своему болтают люди о мертвецах и привидениях. Боюсь, что суровые стражи стоят у дверей, за которыми томятся теперь господин Бьёрн и фру Осхильд…

– Отец Эйрик, – трепеща, прошептала она. – Неужто, по-твоему, нет прощения двум бедным заблудшим душам…

– Да покарает меня Господь, если я дерзну судить о границах его неизреченного милосердия. Однако трудно поверить мне, что эти двое уже сполна заплатили по счету грехов своих… Нет, еще выложены не все таблицы, которые они украсили своей резьбой. Еще живы дети, которых она покинула, и вы двое, прошедшие выучку у этой хитро-лукавой женщины. Если бы я мог поверить, что она в силах исправить хотя бы часть зла, какое она причинила, тогда… Но раз Эрленд продолжает сидеть в Хэуге, видно, Господь Бог рассудил, что мало будет проку, если тетка явится Эрленду, чтобы остеречь его. Правда, нам ведомы случаи, когда милосердием Божьим, заступничеством его Святой Матери и молитвами церкви грешной душе, томящейся в огнечистилище, дозволяется вернуться в юдоль земную, если грех ее таков, что может быть искуплен с помощью тех, кто еще обретается на земле, и тогда срок кары, назначенный грешнику, сокращается: так случилось с грешником, который передвинул межевой столб между Хувом и Ярпстадом, и с крестьянином из Мюсюдала, представившим фальшивые грамоты на право помола. Но без такой богоугодной цели душа грешника не может покинуть пределы чистилища, а то, что люди болтают о призраках и оборотнях, – это всего лишь досужие вымыслы или дьявольское наваждение, которое развеется как дым, если ты осенишь себя крестным знамением и призовешь имя Господне…

– А блаженные у Господа, отец Эйрик? – спросила она еще тише.

– Ты сама знаешь, что через праведников своих Господь являет нам свою милость и возвещает волю свою.

– Я рассказывала тебе, что видела однажды брата Эдвина, сына Рикара, – сказала она прежним тоном.

– Быть может, это был сон, который внушил тебе Господь Бог или твой ангел-хранитель… А может быть, монах – святой угодник Божий…

Кристин прошептала, дрожа:

– А мой отец… Отец Эйрик, я так часто молила Господа, чтобы мне было даровано хотя бы один-единственный раз увидеть его лицо. Я так несказанно мечтаю увидеть его лицо, отец Эйрик, быть может, я прочту на нем, как я должна поступить. О, если б я могла испросить совета у своего отца… – Она прикусила губу и кончиком головного платка отерла слезы, навернувшиеся на глаза.

Священник покачал головой:

– Молись о его душе, Кристин, хотя я твердо уповаю, что Лавранс, а с ним и супруга его, уже давно нашли утешение у того, у кого они искали утешения во всех скорбях земных. Знаю и то, что любовь его и поныне хранит тебя, молитвы твои и служба за упокой его души связуют тебя и всех нас с Лаврансом… Трудно смертному судить о сокровенных таинствах… но верь мне, лучше молиться, нежели нарушать его покой, чтобы, покинув небесные пределы, он явил тебе свое лицо…

Прошло несколько минут, прежде чем Кристин настолько овладела собой, что снова обрела дар речи. И тут она наконец решилась и рассказала отцу Эйрику обо всем, что произошло между нею и Эрлендом в тот вечер в летней горнице. И слово в слово, насколько могла упомнить, повторила все, что было говорено ими обоими.