Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

Несется судно на свет обманный,
Прямо на камни, и килем глубоко
Врезалось в берег песчаный.

Иоган, довольный, свистнул по-сычьи:
«Дочка моя готовится к свадьбе,
В приданое ей — добыча!»

И быстро лодка его, как лисица,
Несется туда, где разбитое судно,
Как черный гроб, громоздится.

Не тратя времени понапрасну,
Иоган топор свой вонзает в судно.
Вдруг слышит голос неясный.

«Спеши же, — грохочет эхо пустынно, —
Получишь ты половину товара
И золота половину!»

Иоган прислушался, размышляя:
«Коль мне половина одна достается,
То будет моей и другая!»

До берега в лодке Иоган добрался,
Там ждал терпеливо, и до рассвета
Он к судну не возвращался.

Когда ж сквозь сумрак лучи засквозили,
Топор свой снова вонзил он в судно,
Но тихо там, как в могиле.

Вдруг вместе с водой, забившей из трюма,
Всплыл первый мертвец… Иоган, нагнувшись,
Хватает его угрюмо.

Лицом повернул мертвеца: «Проклятье!
Не будет свадьбы — за волосы цепко
Держу я мертвого зятя!»

Под визг детей и крик толпы, под грохот барабанный,
Под звук воинственной трубы и флейты деревянной
Три короля чужой земли
Под вечер в Вифлеем вошли.
И молвили: «Мы шли сюда с одной высокой целью,
Чтоб наши головы склонить пред этой колыбелью».

И вот, увидев хлев простой, стоящий в отдаленье,
С верблюдов слезли короли и стали на колени.
Покуда, расстелив ковры,
Их слуги вынесли дары,
Король-оратор, что стоял всех впереди, с поклоном
Младенцу славу и хвалу воздал умильным тоном.

«О матушка, — сказал второй, — твое дитя прекрасно,
Ведь у него твои глаза — и как сияют ясно!»
А третий слушал и вздыхал
И так Иосифу сказал:
«Да, это чудо из чудес, весь мир сегодня счастлив!»
Но тут-то маленький Исус зашевелился в яслях.

Сказал он: «Вы пришли сюда, терпя в пути невзгоды,
Ведь даже вам милы подчас апостолы свободы.
Когда ж со временем за мной
Ученики пойдут толпой
Вас испугает, короли, пророк из Назарета,
И у доносчиков тайком вы спросите совета.

Вы позабудете о том, как шли сюда когда-то,
Как славословили меня, дарили шелк и злато,
И вы решитесь наконец
Терновый мне подать венец.
И на Голгофу я взойду, камней осыпан градом,
Но никого из вас тогда со мной не будет рядом!»

Король-оратор набекрень свою корону сдвинул,
Хотел он было возразить Иосифову сыну,
Да что-то мысли не пришли.
И зашептались короли:
«Он плотника простого сын! К кому мы тут взываем?»
Пришли со славой короли, а как ушли — не знаем.

В белой чаше пар клубится.
Смотрит красная девица,
Как вода ключом вскипает,
Набухает, пар взметает,
Пар свивается в колечки,
А вода клокочет глухо,
И лепечет, и лопочет,
Как ночной сверчок на печке,
И жужжит, как будто муха,
Как возок вдали, рокочет.

Звон полночный в отдаленье.
Дева встала на колени
И кольцо бросает в чашку.
«О святая Петронила!
Этой ночью, ночью майской,
Сделай мне подарок райский:
Мне без мужа жить не мило,
Пожалей меня, бедняжку!
Пусть какой угодно лада,
Привередничать не стану,
Я молиться не устану,
Только дай — хотя б любого,
Я любого взять готова,
Только рыжего не надо!»

Клубом пар пред девой юной,
И вода клокочет яро,
И доносится из пара
Словно звук сереброструнный:
«Оказала б я услугу,
Помогла б в девичьей доле:
Славно ты поешь в костеле!
Я тебе дала бы друга,
Да найти-то трудновато:
Нынче девок многовато,
Есть один, да не годится, —
Парень рыжий, как лисица,
Белоглазый, несуразный,
Кособокий, безобразный,
И к тому же этот лада…»
«Вот такого мне и надо!»

Шла Мария райским садом,
Каждый встречный добрым взглядом
Провожал ее, крестясь,
Лишь одна Елизавета
Не послала ей привета,
Обошла, не поклонясь.
И Мария ей сказала:
«Что с тобой, святая, стало?
Я тебя не узнаю.
Нимб твой светлый набок сбился,
Мутный взор остановился —
Иль не нравится в раю?»
И поморщилась святая:
«Ах, в раю я так скучаю!
Зря слоняюсь день-деньской…»
«Это мило! Ты скучаешь!
Что же ты не опекаешь
Души, вверенные мной?»
А она в ответ, вздыхая:
«Здешних женщин опекая,
Лет пятьсот я тут живу,
Только, как я ни старалась,
Верных жен не попадалось
Ни во сне, ни наяву.
Правда, где-то в чешском крае
Раз нашлась жена такая —
Непорочна и тверда,
Но пока я к ней спускалась,
Чистоты, как оказалось,
Не осталось и следа!»