Эжен Сю - Зависть

- Я хочу рассказать тебе коротко, мама, о происшествии в лесной впадине. Потом ты и мой друг рассудите, правильный ли ответ я дам ему сейчас.

И Фредерик, не упомянув об удивившей его беседе старой маркизы и Зербинетты, которой он опасался оскорбить свою мать, поведал о том, что произошло в тот мрачный день, когда он сделал вызов маркизу, как тот отказался драться в потемках с неизвестным и, желая отвязаться от Фредерика, едва не раздавил его своим конем. Как тогда Фредерик в приступе ярости засел в засаде близ того места, где должен был проехать маркиз, чтобы убить его.

Закончив этот рассказ, который хоть и не оправдывал его полностью, однако объяснил матери и Давиду, что повлияло на страшное решение Фредерика предпринять попытку, о которой, по счастью, ничего не было известно маркизу, Фредерик сказал матери:

- Посмотри, вот мой ответ на письмо месье де Пон-Бриллана.

« Месье, я спровоцировал вас без всякого повода и стыдился этого. Я спас Вам жизнь и теперь я счастлив. Вот и вся тайна.

Ваш почтительный слуга Фредерик Бастьен ».

- Хорошо, дружок, - одобрил Давид, - вы благородно признались в зловещих намерениях, которые потом искупили с риском для своей жизни.

- Когда я думаю об этом перевоплощении Фредерика и обо всем, что произошло, я говорю себе, что это ваша заслуга, месье Давид, и что пятнадцать дней назад мой сын еще терзался, раздираемый желчью.

- И ты еще не знаешь всего, - заметил Фредерик, прерывая свою мать. - Ты не знаешь, как ты обязана нашему доброму гению, который горе сумел превратить в радость.

- Что ты говоришь, дитя мое?

- Фредерик! - воскликнул Давид с упреком, так как угадал намерение юноши.

- Мой друг, сегодня день признания в старых недомолвках, и я вижу свою мать такой счастливой, что…

И он спросил:

- Не правда ли, мама, ты счастлива?

Мари пылко обняла сына.

- Видите, мой друг, мама счастлива, и прошедшая опасность не сможет опечалить ее. Тем более, когда она узнает все, она станет любить и благословлять вас еще больше.

- Фредерик, еще раз заклинаю…,

- Друг мой, до этого только один довод заставлял меня утаивать этот секрет от мамы - боязнь ее рассердить.

- Ради Бога, сынок, объяснилось! - встревожилась Мари.

- Хорошо, мама. Помнишь то ночное прощание. Так вот, оно не было сном.

- Как? Ты приходил?…

- Сказать тебе «прощай».

- Боже мой! Что же ты хотел сделать?

- Я хотел покончить с собой.

Мари испустила крик, ужаса и вся побелела.

- Фредерик, вот видите… Какая неосторожность! - крикнул Давид.

- Нет, месье Давид, - Мари вынужденно улыбнулась. - Я проявила нелепую слабость. Разве мой сын не здесь, не в моих объятиях?

И, сказав это, мать прижала его к груди.

- Вот я тебя держу, - сказала она дрожащим голосом, - теперь я больше не боюсь и могу выслушать все.

- Мама, терзаемый завистью, преследуемый угрызениями совести, которые пробуждал во мне твой голос, я убежал от месье Давида. Он бросился за мной и настиг, когда я кинулся в Луару и стал тонуть…

- Несчастный! Без него ты погиб бы…

- Да. Он видел, что я тону. Я позвал тебя, мама, словно ты могла мне помочь. Он прыгнул в воду и…

Фредерика перебила Маргарита. Старая служанка на этот раз не улыбалась, а была встревожена и расстроена. Подойдя к хозяйке, она негромко сказала:

- Мадам, мадам, приехал месье Бастьен!

Слова Маргариты, объявившей о прибытии Жака Бастьена в тот момент, когда Мари узнала, что обязана Давиду не только моральным исцелением, но и спасением жизни своего сына, привели молодую женщину в полное ошеломление. Она осталась немой и неподвижной, словно сраженная нежданным ударом, ибо из-за утренних событий она совсем забыла о письме мужа.

Фредерик со своей стороны ощутил грустное изумление. Благодаря сдержанности своей матери он не догадывался, до какой степени отец вел себя несправедливо и жестоко по отношению к ней. Но некоторые домашние сцены, в которых проявлялась грубая натура Жака Бастьена, суровость, к которой он прибегал для поддержания отцовского авторитета во время своих редких приездов на ферму - все это внесло в отношения отца и сына крайнюю холодность. Давиду приезд хозяина тоже внушал опасения. Он решил делать этому человеку всевозможные уступки, унижаясь перед ним, чтобы ничем не вызывать его гнева, однако ему тяжело было думать о том, что его отношения с Фредериком и Мари всецело будут зависеть от каприза Жака Бастьена.

Маргарита не намного опередила его. Давид, Мари и ее сын еще находились под впечатлением внезапного сообщения и терялись в невеселых мыслях, когда Жак вошел в комнату для занятий в сопровождении своего кума Бриду, бывшего судебным исполнителем в Пон-Бриллане.