Эжен Сю - Зависть

У других вода поглотила поросенка или корову - настоящее сокровище для бедняка; у третьих не было теперь даже матраса, на котором спала, бывало, вся семья. Наконец, у всех обработанные поля, за которые заплатили высокую арендную плату, находились в плачевном состоянии.

Виноградник был вырван и унесен, как и бочонки с вином, которые хранились семьями и входили в счет арендной платы. Ее же они обязаны были отдавать по договору. Итак, все эти несчастные, работавшие от зари до зари и едва сводившие концы с концами, в результате нескольких дней наводнения должны были впасть в еще большую нищету, из которой им не суждено уже выбраться в течение нескольких лет.

Маркиз де Пон-Бриллан и его бабка вели себя более чем щедро. Они послали 20 тысяч франков мэру и 2 тысячи кюре на другой день, когда вода спала.

Мы уже говорили, что Мари не обладала другими средствами, кроме скромной суммы, высылаемой мужем на содержание ее и сына. Из этой суммы, столь незначительной, она еще пыталась выкраивать часть на милостыню беднякам. Мари незамедлительно написала мужу, которого удерживали дела в Берри, прося его выслать две или три тысячи франков, чтобы оказать помощь пострадавшим.

Месье Бастьен прислал ответ, в котором интересовался, не смеется ли она над ним, ибо в результате наводнения занесены песком и илом десять арпанов его лучших земель в Вале, поэтому он далек от того, чтобы помогать другим. Напротив, он сам надеется получить возмещение убытков. Его дела подходят к концу, и он скоро приедет на ферму, чтобы выяснить величину своих потерь и попросить помощи у правительства.

Мадам Бастьен, больше опечаленная, чем удивленная, ответом своего мужа, решила найти другой выход.

У нее были кое-какие драгоценности, доставшиеся в наследство от матери. На ферме имелись пятнадцать серебряных приборов и еще несколько предметов из серебра - молодая женщина послала Маргариту в город продать драгоценности и серебро.

Все это принесло две тысячи франков. Давид попросил у Мари позволения удвоить эту сумму. Эти деньги, собранные от всего сердца, стали ощутимым подспорьем для многих несчастных.

Пересекая с сыном местность, пока Давид занимался покупками, Мари видела все своими глазами и подкрепляла благодеяния трогательными словами. Одних она оделяла ягодами, других бельем, третьих одеждой. Все было распределено молодой женщиной со знанием дела, кстати и согласно нуждам каждого.

Жак Бастьен являлся владельцем обширного и могучего ельника. Молодая жена, предвидевшая ярость мужа, когда он узнает о крупном покушении на его собственность, решила вырубить тысячу самых лучших елей, Таким образом дома, лишенные кровель, оказались покрытыми на зиму. Сверху на грубо сделанные балки и перекрытия накладывался толстый слой терна, прочно скрепленный длинными и гибкими стеблями.

Давид, видевший во время путешествия различные постройки, сооруженные так, чтобы они могли противостоять ветрам и лавинам с гор, подал крестьянам мысль о таких крышах. Он руководил их работой и помогал, используя знания, накопленные за долгие скитания.

Наводнением были снесены несколько мельниц и домашних печей. Эти печи обычно строились снаружи, так что они выдавались из-под щипцов крыши. Чтобы покупать хлеб в городе, находившемся достаточно далеко от этих разбросанных жилищ Валя, нужно было дорого платить и, кроме того, приходилось терять почти весь день на дорогу. А время после наводнения ценилось особенно дорого. Давид видел, как египетские кочевники толкут зерно между двумя влажными камнями, а потом делают из него лепешки и выпекают в горячей золе. Он рассказал об этом семьям, которые лишились печей, и они воспользовались этим несложным и удобным способом.

Но при всяком случае Давид старался выдвинуть вперед Фредерика, а сам стушевывался за ним, желая привлечь к юноше всеобщую признательность. Он хотел вознаградить юношу, чтобы увлечь его все дальше по благородной стезе.

А, впрочем, даже если бы Давид не проявлял столько деликатности и ума, Фредерик все равно уже выказал столько храбрости, настойчивости и сердечности, так явственно сочувствовал несчастным, участь которых по мере своих возможностей они с матерью старались облегчить, что его имя было у всех на устах и в памяти.

Пятнадцать дней, последовавших за наводнением, были наполнены для Давида, Фредерика и мадам Бастьен заботами и благотворительностью.

С наступлением ночи они возвращались домой промокшие или покрытые снегом и начинали приводить себя в порядок. Чистота и уют были их единственной роскошью.