Эжен Сю - Зависть

- Я?

- Да, своим отчаянием.

- Это так. Я люблю ее.

- Анри! - воскликнул доктор взволнованно. - Как мне тебя жаль, о, как жаль!

- Это любовь безнадежна, я знаю, но пусть только она живет, и я буду благословлять мучения, которые я терплю подле нее, так как ее сын, связавший нас вместе, всегда будет находиться между ней и мной.

- Да, Анри, твоя любовь безнадежна, - деликатность не позволит тебе открыться Мари в своем чувстве. Но это еще не все. Анри, вы еще более достойны сожаления, чем ты думаешь.

- Ах, что ты хочешь сказать?

- Знаешь ли, друг… Но подожди, моя кровь вскипает, вновь разгорается негодование, все возмущается во мне, так как невозможно говорить хладнокровно о такой подлой жестокости.

- Речь идет об этой несчастной женщине! О, говори, говори, Пьер, ты меня мучаешь, ты меня убиваешь…

- Я сейчас шел к тебе…

- И тебя остановили в коридоре.

- Да, Маргарита. Знаешь, где провела часть ночи мадам Бастьен? Она провела ее вне дома.

- Она?! Выходила ночью из дома?

- Муж выбросил ее полуодетую за дверь в такую ледяную ночь.

Анри вздрогнул всем телом. Затем, обхватив обеими руками лоб, словно пытаясь удержать распирающие его мысли, сказал прерывающимся голосом:

- Постой, Пьер, я слышу твои слова, но не понимаю. Можно сказать, что мое сознание окутал какой-то туман.

- Сначала я тоже не понимал: это слишком ужасно. Вчера вечером вскоре после того, как Маргарита рассталась со своей хозяйкой, она услышала голоса в комнате для занятий - говорили то тихо, то громко. Затем в коридоре послышались шаги и шум отворяемой наружной двери, а потом все стихло. Этой ночью Маргарита, вызванная мадам Бастьен, сначала думала, что у нее только обморок. Но позже, по некоторым признакам, служанка догадалась, что хозяйка оставалась около трех часов в сенях, на морозе, почти не защищенная от холода суровой зимней ночи. Понимаешь, что это значит? Ее болезнь может оказаться смертельной.

- Но это же убийство! - закричал Давид, страшный от горя и гнева. - Этот человек - убийца!

- Негодяй был пьян, так сказала мне Маргарита. А потом произошла ссора с женой, и он выгнал ее за дверь.

- Пьер, он скоро вернется. Два раза он меня оскорбил. Я вызову его на дуэль и убью.

- Анри, успокойся!

- Я хочу его убить!

- Выслушай меня!

- Если он откажется драться, я его просто убью, а потом застрелю себя. Мари будет свободна.

- Анри, Анри, это безумие.

- Боже мой, она подвергается такому обращению, - произнес Давид душераздирающим голосом. - Знать, что этот ангел чистоты, эта восхитительная мать постоянно зависит от тупого и жестокого мужлана. Разве ты не видишь, что если он не убил ее сейчас, то сделает это в другой раз?

- Я думаю, Анри, и нельзя допустить этого.

- И ты не хочешь, чтобы я…

- Анри, - воскликнул доктор с волнением, взяв за руки своего друга. - Анри, благородное, великодушное сердце, приди в себя, будь как всегда полон самоотречения и мужества. Да, мужества, так как тебе надо согласиться на жестокую жертву, необходимую для спасения мадам Бастьен.

- Жертва нужна для спасения Мари! О, говори дальше!

- Узнаю тебя, Анри! Я был неправ, сказав тебе, что ты достоин большей зависти, чем ты думаешь, так как души, подобные твоей, живут самоотречением. Слушай, Анри, допустим, что я смогу спасти мадам Бастьен от болезни, которую она получила этой ночью - одной из самых опасных форм воспаления легких.

Но невозможно, чтобы такая ангельская женщина и дальше оставалась во власти этого негодяя.

- Дальше, не умолкай, Пьер.

- Есть почетное и законное средство вырвать у этого человека жертву, которую он терзает уже семнадцать лет.

- И это средство?

- Юридический развод.

- А как его добиться.

- Жестокое поведение месье Бастьена в эту ночь дослужит одной из самых веских причин. Маргарита будет свидетельницей. Большего не понадобится, чтобы добиться разделения супругов. А впрочем, я повидаюсь с судьями и расскажу им со всем негодованием и пылом честного сердца о поведении месье Бастьена по отношению к своей жене со времени свадьбы. Я расскажу об ангельском смирении Мари, о ее необыкновенной преданности сыну, и особенно сделаю упор на чистоту ее жизни.

- Подожди, Пьер. Я вел себя сейчас, как безумец. На звериную жестокость я хотел ответить человеческой яростью. Ты прав. Надо, чтобы мадам Бастьен развелась со своим мужем и получила свободу! - При этой мысли Давид не мог удержаться от улыбки надежды. - Да, когда она будет свободна, то сможет сама распорядиться будущим сына.