Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

— Врешь!.. — процедил сквозь зубы Драйер. — Хочешь спасти свою шкуру. Ну поговори-поговори, тебе уже не долго осталось говорить.

— Я не вру. Мы понимали, что вы попытаетесь избавиться от меня. — Бергер смотрел Драйеру прямо в глаза. — Это первое, что всегда приходит в голову глупцам. Все уже давно на бумаге, и эта бумага вместе со списком, в котором не хватает двух золотых сережек и золотой оправы, будет передана лагерфюреру, если я вечером не вернусь в барак.

Драйер заморгал.

— Вот как?

— Именно так. Неужели вы думаете, что я не знал, чем рискую?

— Та-ак… Значит, говоришь, знал?

— Да. Все записано. Золотую оправу, которой не достает, наверняка еще хорошо помнят Вебер, Шульте и Штайнбреннер. У того, кому она принадлежала, был лишь один глаз. Такие вещи так быстро не забываются.

Рука замерла. Через секунду она бессильно повисла.

— Это было не золото, — заявил Драйер. — Ты сам говорил.

— Это было золото.

— Она не имела никакой ценности. Барахло. Выкрасить и выбросить.

— Вот вы все это потом сами и объясните. У нас есть показания друзей того, кому она принадлежала. Это было чистое золото.

— Пес поганый!

Драйер толкнул Бергера в грудь. Тот упал. Падая, он попытался найти точку опоры и наткнулся рукой на чьи-то глаза и зубы. Он приземлился на труп.

Драйер тяжело дышал. Бергер ни на секунду не спускал с него глаз.

— А ты подумал, что будет с твоими дружками? Ты что, думаешь, их по головке погладят? За то, что они знали, как ты тут хотел приплести к списку лишнего мертвяка?

— Они ничего не знают.

— А кто тебе поверит?

— А кто поверит вам, если вы это расскажете? Они охотно поверят в то, что вы все это сочинили, чтобы избавиться от меня, из-за сережек и оправы.

Бергер поднялся. И вдруг почувствовал, что весь дрожит. Он нагнулся и стал отряхивать колени. Это было совсем ни к чему. Но он ничего не мог поделать со своей дрожью, и ему не хотелось, чтобы Драйер это заметил.

Драйер ничего не заметил. Он потрогал пальцем фурункул. Бергер видел, что нарыв лопнул. Из него пошел гной.

— Не делайте этого, — сказал он.

— Что? Почему?

— Не трогайте фурункул. Это опасно. Трупный яд.

Драйер испуганно уставился на него.

— Я сегодня не прикасался к трупам.

— Зато я прикасался. А вы прикасались ко мне. Мой предшественник умер от заражения крови.

Драйер отдернул руку от лица, как ошпаренный, и вытер палец о штаны.

— Едрена вошь! Что же теперь будет? Я уже прикоснулся к нему. Вот паскудство! — Он с омерзением посмотрел на свои пальцы, словно увидел на них следы проказы. — Давай! Делай что-нибудь! — закричал он на Бергера. — Или ты думаешь, я только и мечтаю, как бы поскорее сдохнуть?

— Конечно, нет. — Бергер уже овладел собой. Ему помог этот неожиданный поворот в их разговоре. Он выиграл время. — Особенно теперь, перед самым концом, — прибавил он.

— Что?

— Перед самым концом, — повторил Бергер.

— Что? Какой конец! Делай что-нибудь, собака! Намажь его чем-нибудь!

Драйер побледнел. Бергер принес бутылку с йодом, стоявшую неподалеку на доске. Он знал, что Драйеру не грозит никакой опасности; да его это и не интересовало. Главное — что он смог отвлечь Драйера. Он смазал фурункул йодом. Драйер вздрогнул от его прикосновения. Бергер отставил бутылку в сторону.

— Ну вот, теперь инфекция не страшна.

Драйер, сведя глаза к переносице, пытался увидеть фурункул.

— Точно?

— Точно.

Драйер еще некоторое время косился вниз, изучая свою болячку. Потом пошевелил верхней губой, как кролик.

— Так. Ну так чего ты, собственно, хотел? — спросил он, наконец.

Бергер понял, что выиграл.

— Я уже сказал. Подменить данные об одном трупе, вот и все.

— А Шульте?

— Он не смотрел в списки. Во всяком случае, на имена. К тому же он два раза выходил.

Драйер думал.

— А одежда? Как быть с тряпками?

— С тряпками все будет в порядке. Номер тоже будет совпадать.

— Как это? Или ты его — ?..

— Он у меня с собой. Номер, который должен умереть.

— Это вы неплохо придумали. Или, может, ты один?

— Нет.

Драйер засунул руки в карманы, прошелся взад-вперед и остановился перед Бергером.

— А кто мне даст гарантию, что твой так называемый «список» потом вдруг не всплывет?

— Я.

Драйер пожал плечами и сплюнул.

— До сих пор просто существовал список, — сказал Бергер спокойно. Список и обвинения. Я мог бы воспользоваться этим списком, и со мной бы ничего не случилось. Меня бы еще похвалили. А после этого, — он показал на лежавшие на столе бумаги, — я становлюсь причастным к исчезновению заключенного.