Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

«Конец, — думал Нойбауер. — Крышка. Все пропало. Интересно, что Сельма скажет теперь? Все-таки на свете нет справедливости». Он вернулся обратно на улицу и пошел вокруг здания. Повернув за угол, он увидел на противоположной стороне чью-то фигуру, которая при звуке его шагов вздрогнула, съежилась, а затем бросилась прочь.

— Стой! — крикнул Нойбауер. — Ни с места! Или буду стрелять!

Фигура замерла. Это был маленький помятый человечек.

— Ко мне!

Человечек робко, словно крадучись, приблизился. Нойбауер не сразу узнал его. Это был прежний владелец торговой фирмы.

— Бланк?.. — изумился Нойбауер. — Это вы?

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер.

— Что вы здесь делаете?

— Простите, господин оберштурмбаннфюрер. Я… я…

— Перестаньте мямлить! Я вас спрашиваю, что вы здесь делаете?

Гипнотическое действие эсэсовского мундира на Бланка вернуло Нойбауеру его душевное равновесие и чувство превосходства.

— Я… я… — лепетал Бланк. — Я просто зашел сюда… чтобы… чтобы…

— Чтобы — что?

Бланк сделал беспомощный жест в сторону груды развалин.

— Чтобы порадоваться, да?

Бланк в ужасе отшатнулся.

— Нет-нет, господин оберштурмбаннфюрер! Нет, что вы! Простите… жаль… — вдруг прошептал он. — Жаль…

— Конечно, жаль. Теперь вы можете смеяться.

— Я не смеюсь! Я не смеюсь, господин оберштурмбаннфюрер!

Нойбауер молча разглядывал его.

Бланк стоял перед ним, вытянув руки по швам и боясь пошевелиться.

— Вам с этой фирмой повезло больше, чем мне, — с горечью произнес Нойбауер после долгой паузы. — Вам по крайней мере хорошо заплатили за нее. Или вы не согласны?

— Так точно, очень хорошо заплатили, господин оберштурмбаннфюрер.

— Вы получили наличные, а я — груду развалин.

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер! Сожалею, весьма сожалею. Такое несчастье…

Нойбауер смотрел прямо перед собой немигающим взглядом. В эту минуту он действительно считал, что для Бланка продажа фирмы оказалась блестящей сделкой. Он даже на какое-то мгновение призадумался, не заставить ли его купить эту груду развалин обратно. Взяв с него подороже. Но это было бы против партийных принципов. А кроме того — одни эти обломки стоили больше, чем он в свое время заплатил Бланку. Не говоря уже о самом участке. Пять тысяч… Да здесь одна только плата жильцов ежегодно составляла пятнадцать тысяч марок! Пятнадцать тысяч! Как не бывало!

— Что вы там шарите? Что у вас с руками?

— Я… ничего, господин оберштурмбаннфюрер. Я… просто упал… много лет назад…

Бланк весь взмок. Крупные капли пота скатывались со лба прямо в глаза. Правый глаз его мигал сильнее, чем левый. Левый был из стекла и не чувствовал пота. Бланк боялся, как бы Нойбауер не расценил его дрожь как дерзость. Такое тоже случалось. Но Нойбауеру сейчас было не до того. Он вовсе не думал о том, что Вебер допрашивал Бланка в лагере перед тем, как тот продал ему фирму. Он просто смотрел на развалины.

— Да, вы не прогадали. В отличие от меня, — сказал он, наконец. — Хотя в свое время, наверное, думали иначе. Сейчас бы вы все потеряли. А так у вас остались ваши денежки.

Бланк не решался вытереть пот.

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер, — пробормотал он.

Нойбауер вдруг испытующе посмотрел на него. В голове мелькнула мысль. Эта мысль в последние дни все чаще занимала его. В первый раз она пришла к нему в тот день, когда было разрушено здание газеты «Мелленер Цайтунг». Он отогнал ее прочь, но она, словно навязчивая муха, возвращалась снова и снова. А может, Бланки и в самом деле когда-нибудь опять встанут на ноги?.. Этот тип, что стоял перед ним, — вряд ли. Это — уже руина. Хотя все эти груды земли, камней и обломков — тоже руины. От них совсем не пахнет победой. Особенно от своих собственных. Ему вспомнилась Сельма с ее карканьем. Да еще эти газетные новости! Русские добрались до Берлина — это факт, тут уж ничего не попишешь. Рурская область в кольце — это тоже правда.

— Послушайте, Бланк, — начал он задушевным голосом. — Я ведь тогда обошелся с вами вполне прилично, не так ли?

— Конечно, конечно, в высшей степени прилично…

— Вы ведь не можете этого не признать, верно?

— Разумеется, господин оберштурмбаннфюрер, разумеется.

— Гуманно…

— Очень гуманно, господин оберштурмбаннфюрер. Премного благодарен…

— Ну ладно… Не забывайте это! Я для вас как-никак многим рисковал… Нда. А что вы здесь, собственно, делаете? Я имею в виду — в городе?