Леопольд Захер-Мазох - Дамская дуэль

А между тем события шли своим чередом, и однажды во время развода караула полковым командиром, госпожой фон Меллин, офицерам Тобольского полка был представлен их новый товарищ, подпоручик Софья Нарышкина.

Этим новоиспеченным подпоручиком была одна из прелестных девушек тогдашней русской аристократической элиты. Выросшая на природе, в идиллическом уединении небольшой русской деревушки и в атмосфере патриархальных нравов русских помещиков, Софья Нарышкина, подобно многим женщинам и девушкам тех дней, ослепленным сиянием Екатерины и завороженным в семейном кругу рассказами о фантастических приключениях, тоже решила вырваться за пределы узкого женского мирка и стать амазонкой, в то же время оставаясь невинной, доброй, скромной девушкой, в характере которой аристократические манеры и прирожденная природная смекалка гармонично сочетались с благородною простотою образа мыслей, которая в ту пору при Петербургском дворе была не менее редким явлением, чем при дворе Версальском.

Человек никогда не склонен влюбиться более, чем в тот момент, когда он обижен, обманут или покинут возлюбленной.

Кольцов увидел в себе игрушку, которую красавица Людмила использовала для приятного времяпрепровождения, а потом за ненадобностью отбросила. При мысли об этом все, что составляет природу мужчины, возмутилось в нем, и вполне естественно, что в первое же мгновение, увидев красивую высокую девушку с чудесными голубыми глазами, он полюбил ее и чуть ли уже не на следующее утро осознал это. Впечатление, произведенное молодым капитаном на Софью, тоже оказалось очень благоприятным. Товарищеские отношения способствовали сближению, и таким образом вскоре Кольцов и барышня Нарышкина стали неразлучны, и оба находили взаимную любовь столь естественной, что совершенно забыли сказать об этом друг другу и договориться о своих планах на будущее.

Тем пристальнее ими озаботился свет, он сразу назвал барышню Нарышкину невестой капитана Кольцова, более того, поспешил назначить день бракосочетания еще прежде, чем наши любящие успели впервые поцеловаться.

Молва об этом, естественно, достигла и княгини Меншиковой, и красивая женщина вдруг обнаружила, что с неукротимой страстью любит мужчину, которого подвергла изощренному испытанию, которого сама от себя оттолкнула; она изводилась от ревности и тотчас же решила приложить все усилия, чтобы опять вернуть его. Он по-прежнему любит ее, убеждало себя ее тщеславие, и только потому, что она так скверно обошлась с ним, он с отчаяния бросился в объятия другой. Что привлекательного он мог найти в этой неотесанной провинциальной девчонке! Достаточно одного кивка ее, красивой, элегантной, остроумной женщины, и он как и прежде будет ее рабом.

Она написала ему, впрочем, все еще надменно, несколько коротеньких строк, она позволяла ему прийти. Однако Кольцов достаточно неучтиво проигнорировал ее послание и означенным позволением не воспользовался. Она написала вторично, это уже больше походило на извинение, а когда Кольцов тем не менее и теперь не явился, она попросила у него прощения и настоятельно пригласила его навестить ее. Кольцов по-прежнему не подавал признаков жизни. Тут гордыня красивой кокетки оказалась сломленной; она потеряла для себя мужчину, которого любила, обладание которым казалось ей необходимым для счастья, да к тому ж потеряла в пользу другой, которая любила его и которую он любил взаимно. Она написала еще раз, она призналась в своей любви, выдала свою страсть, свою ревность и умоляла дать ей возможность поговорить с ним.

Кольцов хотя и вежливо, но категорично ответил, что ему нечего сказать княгине, и ничего из уже сообщенного ею и из того, что она еще могла бы ему сообщить, не в состоянии изменить ситуацию. Как когда-то она разочаровалась в своем идеале, так и он давно уже избавился от прежних иллюзий, избавился окончательно и бесповоротно, чтобы и впредь поклоняться ей. Таким образом, он просит ее не настаивать на желаемом разговоре.

Между тем капризу случая было угодно, чтобы через два дня после того, как княгиня получила его ответ, Кольцов повстречал ее коляску в одном из узких переулков, где разминуться было никак невозможно.

Княгиня велела остановиться и не стала дожидаться, пока спрыгнет лакей; она сама поспешила открыть дверцу и протянула обе руки навстречу Кольцову.

Однако капитан не принял их, он с холодной учтивостью отвесил поклон и, справившись о самочувствии княгини, со столь же церемонным приветствием быстро последовал своей дорогой.