Жюль Ромэн - Шестое октября

Кинэт заговорил опять и ухитрился придать голосу благожелательный, ласковый тон:

— Важно для вас то, что дело не сразу открылось. Возможно, что оно и до сих пор не открыто.

— Вы думаете?

Незнакомец произнес это очень живо.

— У вас было в распоряжении достаточно времени обернуться. Это очень ценно. Если вы умели им воспользоваться.

— Умел воспользоваться… Прежде всего, вы представляете себе, будто человек делает, что хочет. Сегодня утром, входя к вам, я отлично понимал, какое это безумие. Но куда мне было деваться, перепачкавшись и вообще в таком виде? Пусть бы даже я не так потерял голову.

— Вам нельзя было привести себя в порядок на месте… до ухода?

— Нет… Значит, надо было пойти куда-нибудь пообчиститься. В этом-то и горе. Каждая глупость происходит от предыдущей.

— Разумеется. Но позвольте вам сказать, — заметил Кинэт несколько покровительственным тоном, — что для такого рода дел вам, как мне кажется, недостает самообладания. Помните, я вам дал сегодня утром тряпку и настоятельно советовал взять ее с собой. Вы ее оставили на столе в кухне.

— Что вы сделали с ней?

— Сжег ее. А ваш носовой платок?

Человек, по-видимому, очень смутился.

— Помнится, я его выбросил.

— Так вам помнится? Куда же?

— …В какой-то люк.

— Точнее вы этого не знаете?

— При таких обстоятельствах отдаешь себе отчет не во всех движениях.

— В этом-то я и упрекаю вас.

Кинэт призадумался, вздохнул:

— А между тем, вам посчастливилось наскочить на человека, который, сам не будучи замешан в дело, имел возможность обсудить положение, решить, что надо и чего не надо делать, — возможность, какой не имеете вы, — помимо способностей, одному присущих, а у другого отсутствующих, — да, на человека, который бы вам дал советы, наставления, предостерег бы вас, нашел бы, может быть, — как знать? — решение задачи… Но вы не хотите этим воспользоваться, вы недоверчивы. Тем хуже для вас.

— Я недоверчив, потому что это дело неясно. Скажите, какая вам корысть от этого всего?

Кинэт хорошо понимал, что его поведение должно оставаться подозрительным, пока он не представит какого-нибудь объяснения, простого и солидного, на худой конец — хотя бы романтического, но понятного первому встречному. Это могло бы одновременно послужить для него поводом упрочить свой престиж.

Он заговорил шепотом:

— Послушайте, я вам все скажу — доверие за доверие — да… я служил в полиции, когда-то; но у меня произошла страшная история с этими господами. Да. Я поймал с поличным одного из начальников. Меня хотели скрутить. Я занимал крупное положение; не в оперативных частях, а в главном управлении. Разумеется, не имея инспекторского опыта, я все же вошел в курс многих вещей, даже с практической точки зрения, многих вещей, которые полезно знать. Словом, они со мною поступили подло, допустили одну из тех несправедливостей, какие не прощаются. Вот как обстоит дело. И мстить им — моя потребность. Всякий раз, как мне представляется возможность вырвать кого-нибудь из их когтей, — при том, разумеется, условии, что это человек, внушающий участие и симпатичный, — я это делаю. Вы меня поняли?

Незнакомец, по-видимому, понял. Он смотрел на Кинэта другими глазами. На миг он обратил взгляд в сторону пакета, который положил на пол, в углу комнаты. Хотел заговорить, но передумал. Еще некоторое время размышлял и сказал, наконец:

— Конечно, будь вы в состоянии мне помочь… но я не знаю в чем…

— Напрасно! Во-первых, это будет видно в зависимости от обстоятельств. Но уже сейчас я могу вам сказать, приняты ли вами необходимые меры предосторожности. Уйдя от меня сегодня утром, куда вы пошли?

Тот колебался.

— Вернулись домой?

— Нет.

— Вы живете один?

— Да. У меня есть комната в номерах. Я даже там задолжал за последнюю неделю.

— В эту ночь вы не дома ночевали?

— Да, то есть я ушел около одиннадцати вечера.

— Люди видели, как вы ушли?

— Они могли этого не заметить.

— Они во всяком случае должны были это заметить сегодня утром, убирая комнату.

— Это — вопрос. Во-первых, знаете ли, это дрянные номера. Там убирают комнаты часто только в полдень или позже. Да и то не всегда.

— Вы подумали о том, что надо привести постель в беспорядок?

— Нет.

— Это ошибка, большая ошибка, — заметил Кинэт компетентным тоном.

— Впрочем, позвольте, вчера вечером у меня была одна женщина. Постель осталась более или менее в беспорядке.

— Женщина? Как раз вчера вечером?