Кнут Гамсун - Редактор Люнге

Статья Илена должна появиться завтра же, это крайний срок, нельзя откладывать ни на один день. Конечно, придётся выкинуть из номера несколько других вещей, но ничего не поделаешь. Сообщение о докладе председателя одельстинга и воззвание прачки надо отложить в сторону, нельзя ведь найти место для всего.

В доме у фру Илен все были прямо охвачены счастьем по случаю появления работы Фредрика. Всякие надежды были уже оставлены. Фредрик сам, уныло покачивая головой, говорил, что статья, конечно, была брошена в корзину для бумаг. Мать ничего не смыслила в этих делах, но, если статью не напечатали, значит, она, вероятно, не годилась. И её руки работали усерднее, чем когда-либо. Всё стало казаться доброй женщине в немного более мрачном свете, чем обыкновенно. Она совсем не понимала, что стало с Шарлоттой за последний месяц, её дочь совершенно потеряла всякое желание работать, всё время только и думала, как бы одеться в голубое платье и разъезжать на велосипеде. А этот молодой человек, Бондесен, всё время увивался вокруг неё; это, конечно, было хорошо, потому что Шарлотта была ему тоже рада; но, Боже, если этот молодой человек не будет усерднее заниматься науками и не выбьется на дорогу, то дело тоже не сложится так, как оно должно было бы быть. У него, правда, отец был богатым землевладельцем, но это ещё не давало сыну возможности жениться.

К тому же фру Илен немало огорчала ещё одна вещь. Дело в том, что её жилец, господин Гойбро, пришёл к ней однажды и отказался от угловой комнаты. Это было на другой день после собрания в рабочем союзе, на котором присутствовала вся семья. Тогда она всплеснула руками и спросила, почему он хочет их оставить; он чем-нибудь недоволен, чем-нибудь определённым? Она исправит это, снова всё уладит. И когда Гойбро увидел, как неохотно она с ним расстаётся, он взял свой отказ обратно, но при этом с какой-то печальной миной, с сожалением. Он, правда, сказал, что ничего лучшего не желает, как остаться там, где он теперь находится, но что он только предпочёл бы жить немного ближе к банку, в котором работает. Он остался, но нельзя было ручаться за то, что он в один прекрасный день не повторит своего отказа совершенно серьёзно; он очень редко входил к хозяевам, сидел в своей комнате и был очень молчалив.

Всё это заставляло фру Илен смотреть немного печально на будущее.

Ведь она так много ожидала от Фредрика, когда тот кончил своё учение. Правда, она догадывалась, что он не был гением, он был самым обыкновенным молодым человеком со средними способностями; это она поняла благодаря Софии, которая, в сущности, была гораздо смышлёнее его. Но человек, выдержавший экзамены, не мог, во всяком случае, на этом и успокоиться, он должен был бы стараться найти приложение своим познаниям, искать себе то или иное занятие и иметь хотя бы самые скромные доходы. За последнее время Бондесен и девушки возлагали очень много надежд на статью Фредрика, но фру Илен совсем не верила, что она когда-нибудь появится. Она даже подумывала о том, чтобы отправить Фредрика в Америку, если здесь из него ничего не выйдет. В сущности, ведь так много хороших людей отправлялось туда, она знала некоторых.

И вдруг дело сразу получило иной оборот. «Газета» выпустила в один прекрасный день настоящий иленовский номер, прежде всего со статьёй Илена, затем с заметкой о самом Илене. Весь дом пришёл в движение, даже Гойбро пожал руку хозяйки со странным выражением лица, когда она ему рассказала о том, что случилось. А Бондесен кричал настолько громко, насколько это было в его силах, в пламенном восторге, гордясь тем, что он был причиной всего этого. Хотя им и в самом деле пришлось долго ждать, и даже у Бондесена уверенность в удаче стала колебаться, но не успел выйти иленовский номер, как он вскочил на велосипед и, беспрестанно звоня, примчался к Иленам. Вот видите! Разве он всё время не говорил? Ни на один день он не терял уверенности в Люнге. Разве когда-нибудь видано было, чтобы Люнге не исполнял своего дела? Разве не он первый открыл студента Ойена, писателя Ойена, и нашёл в нём талант? Ничто не ускользало от наблюдательности Люнге; тот, кто говорил иное, видно, не читал «Газеты».

Бондесен в особенности гордился тем, что всё случилось точно таким образом, как он предсказывал по отношению к заглавию статьи Илена. Она уже не называлась: «Нечто о сортах наших ягод». Разве можно было предложить это читателям? Было три заглавия, громадными буквами, одно под другим: «Ягоды. Два миллиона сбережений. Народный вопрос». Посмотрите, вот это были заглавия, которые бросались в глаза. Благодаря им великий редактор сделал статью достойной внимания, облагородил её. Пусть читатели теперь попробуют пропустить эту статью, если сумеют, это им ни за что не удастся, ведь дело идёт о народном вопросе в два миллиона; это была, так сказать, сама жизнь.