Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

— Жду не дождусь нашего возвращения домой, — говорила она. — Нам еще год здесь жить, а потом, наверное, мы уедем. Я все подумываю, не сбежать ли отсюда с детьми раньше мужа…

Нилима с видимым удовольствием разгуливала по террасе и все время хвалила расставленные на полу цветы в горшках.

— Тебе вправду нравится моя терраса? — спросила ее жена политического секретаря.

— Ну, конечно, тут просто чудесно, — ответила Нилима. — Вот бы сесть в какое-нибудь кресло и смотреть-смотреть на небо…

— Я так и подумала, что тебе надоели эти душные комнаты. Хоть недолго, но нужно побыть на свежем воздухе… Ну, теперь пойдем вниз?

— Не хочется уходить отсюда, — созналась Нилима. — Будь у меня дома такая терраса, я бы по полдня там просиживала…

— Я тоже подолгу здесь сижу, — откликнулась хозяйка. — Очень рада, что ты меня понимаешь, это единственное средство разогнать тоску, отдохнуть душой. Но, не пора ли нам возвратиться к гостям? Они могут обидеться на хозяев — оба вдруг ушли и бросили гостей одних! Сами понимаете, этикет требует, чтобы… — И она тихонько засмеялась — Ох уж этот этикет, чего только он не требует от нас!

Когда мы вернулись в залу, нас поразила какая-то неестественная тишина. Мистер и миссис Гулати сидели в своем уголке словно воды в рот набрав, и только художники тихим шепотом о чем-то переговаривались между собой. Хозяйка поспешила снова извиниться перед гостями за свое отсутствие.

— Я была совершенно уверена, — говорила она с улыбкой, — что тут завяжется жаркий спор об искусстве, а вы будто сговорились молчать. Ну, ничего, сейчас я приведу мужа! Он как раз из тех людей, которые способны так много говорить, что другим нет нужды и рта раскрывать. Да он и не даст это сделать! Вы согласны, мистер Гулати?

— О да, он вносит в общество большое оживление, — с готовностью подтвердил мистер Гулати. — Я редко встречал таких жизнерадостных и веселых людей.

— Вот я сейчас и приведу его к вам! — Жена политического секретаря вышла из залы и скоро вернулась вместе со своим мужем.

— Что же это, господа? — заговорил он, едва войдя в залу. — Стоило мне уйти, и такой интересный разговор об искусстве прервался! Вам не кажется, что вся ответственность за это лежит на нашем друге из «Нью геральд»? Он же крупный художественный критик! Я со спокойной душой оставил вас на его попечение… Но, как видно, эти художественные критики слишком много о себе мнят, они не могут позволить себе опуститься до того, чтобы попросту, без всяких фокусов, высказать перед обыкновенной публикой свое мнение! Да, да, не спорьте, пожалуйста!.. И жена моя тоже хороша — увела критика любоваться ее любимой террасой. Можно подумать, что эта терраса важней всего мирового искусства!.. Ну, ничего, теперь я сам здесь. Прежде всего позвольте выдать вам некоторую дозу музыки. Я всегда говорю, что только музыка способна вдохнуть в человека совершенно новое настроение. Музыка и вино! Они освобождают нас от всех наших внутренних цепей. Сейчас мы с вами примем по маленькой порции и того и другого. Начнем с первого!..

Он открыл шкафчик и принялся доставать оттуда пластинки.

— А куда же вы подевали моего мужа? — спросила его Нилима.

— Весьма сожалею, моя дорогая Нилима, — со смехом отвечал политический секретарь. — Я хотел немножко поэксплуатировать твоего мужа по части культуры, а он возьми да и удери от меня. Тысяча извинений!

— Он листает там какие-то бумаги, — объяснила хозяйка дома. — Сказал, что сейчас придет.

— А, так ты видела его? — воскликнул ее муж. — Вот и прекрасно! Чрезвычайно тебе благодарен! Ты сняла камень с моей души. Иначе мне никогда бы не оправдаться перед Нилимой. — Отобрав несколько пластинок, он стали вкладывать их в автоматический проигрыватель, обращаясь при этом к Нилиме: — Видишь, какое чудо моя жена? Стоит мне только украсть чьего-либо мужа, как она тут же отыщет его и вернет владелице. Это уже не в первый раз. Ну, забирай же — вот он, твой дорогой муженек!

Харбанс и в самом деле сейчас же появился в зале и молча уселся в кресло рядом со мной. Он был сильно взволнован — я понял это из того, что, садясь, он ухитрился пребольно наступить мне на ногу. Нервным движением достав сигарету, Харбанс закурил и, откинувшись на спинку кресла, вытянул во всю длину свои ноги.

В зале загремели звуки оркестра, издаваемые проигрывателем. Подрагивая коленками в такт музыке, политический секретарь с видимым удовольствием продолжал отбирать пластинки. Его жена вышла из залы, но скоро вернулась. Через минуту слуга принес на подносе бутылки с вином и бокалы.