В общем, по мнению света, это была сравнительно счастливая пара, из тех, которые, по слухам, вот-вот разведутся, но никогда не разводятся, и теперь они, как выразился репортер «светской хроники», «полагая, что элемент приключения придаст остроту их поэтичному, пережившему годы роману, отправились на сафари в страну, бывшую Черной Африкой до того, как Мартин Джонсон осветил ее на тысячах серебряных экранов; там они охотились на льва Старого Симбо, на буйволов и на слона Тембо, в то же время собирая материал для Музея естественных наук». Тот же репортер, по крайней мере, три раза уже сообщал публике, что они «на грани», и так оно и было. Но каждый раз они мирились. Их союз покоился на прочном основании. Красота Марго была залогом того, что Макомбер никогда с ней не разведется; а богатство Макомбера было залогом того, что Марго никогда его не бросит.
Было три часа ночи, и Фрэнсис Макомбер, который заснул ненадолго, после того как перестал думать о льве, проснулся и опять заснул, вдруг проснулся от испуга – он видел во сне, как за ним стоит лев с окровавленной головой, – и, прислушавшись, чувствуя, как у него колотится сердце, понял, что койка его жены пуста. После этого открытия он пролежал без сна два часа.
Через два часа его жена вошла в палатку, приподняла полог и уютно улеглась в постель.
– Где ты была? – спросил Макомбер в темноте.
– Хэлло, – сказала она. – Ты не спишь?
– Где ты была?
– Просто выходила подышать воздухом.
– Черта с два.
– А что я должна сказать, милый?
– Где ты была?
– Выходила подышать воздухом.
– Это что, новый термин? Шлюха.
– А ты – трус.
– Пусть, – сказал он. – Что ж из этого?
– По мне – ничего. Но давай, милый, не будем сейчас разговаривать, мне очень хочется спать.
– Ты воображаешь, что я все стерплю.
– Я это знаю, дорогой.
– Так вот, не стерплю.
– Пожалуйста, милый, давай помолчим. Мне ужасно хочется спать.
– Мы ведь решили, что с этим покончено. Ты обещала, что этого больше не будет.
– Ну, а теперь есть, – сказала она ласково.
– Ты сказала, что, если мы поедем сюда, этого не будет. Ты обещала.
– Да, милый. Я и не собиралась. Но вчерашний день испортил путешествие. Только стоит ли об этом говорить?
– Ты не теряешь времени, когда у тебя в руках козырь, а?
– Пожалуйста, не будем говорить. Мне так хочется спать, милый.
– А я буду говорить.
– Ну, тогда прости, я буду спать. – И заснула. Еще до рассвета все трое сидели за завтраком, и Фрэнсис Макомбер чувствовал, что из множества людей, которых он ненавидит, больше всех он ненавидит Роберта Уилсона.
– Как спали? – спросил Уилсон своим глуховатым голосом, набивая трубку.
– А вы?
– Отлично, – ответил белый охотник. Сволочь, подумал Макомбер, наглая сволочь. Значит, она его разбудила, когда вернулась, думал Уилсон, поглядывая на обоих своими равнодушными, холодными глазами. Ну и следил бы за женой получше. Что он воображает, что я святой? Следил бы за ней получше. Сам виноват.
– Как вы думаете, найдем мы буйволов? – спросила Марго, отодвигая тарелку с абрикосами.
– Вероятно, – сказал Уилсон и улыбнулся ей. – А вам не остаться ли в лагере?
– Ни за что, – ответила она.
– Прикажите ей остаться в лагере, – сказал Уилсон Макомберу.
– Сами прикажите, – ответил Макомбер холодно.
– Давайте лучше без приказаний и, – обращаясь к Макомберу – без глупостей, Фрэнсис, – сказала Марго весело.
– Можно ехать? – спросил Макомбер.
– Я готов, – ответил Уилсон. – Вы хотите, чтобы мемсаиб поехала с нами?
– Не все ли равно, хочу я или нет.
Вот дьявольщина, подумал Роберт Уилсон. Вот уж правда, можно сказать, дьявольщина. Так, значит, вот оно как теперь будет. Ладно, значит, теперь будет именно так.
– Решительно все равно, – сказал он.
– Может, вы сами останетесь с ней в лагере и предоставите мне поохотиться на буйволов одному? – спросил Макомбер.
– Не имею права, – сказал Уилсон. – Бросьте вы вздор болтать.
– Это не вздор. Мне противно.
– Нехорошее слово – противно.
– Фрэнсис, будь добр, постарайся говорить разумно, – сказала его жена.
– Я и так, черт возьми, говорю разумно, – сказал Макомбер. – Ели вы когда-нибудь такую гадость?
– Вы недовольны едой? – спокойно спросил Уилсон.
– Не больше, чем всем остальным.
– Возьмите себя в руки, голубчик, – сказал Уилсон очень спокойно. – Один из боев немного понимает по-английски.
– Ну и черт с ним.
Уилсон встал и, попыхивая трубкой, пошел прочь, сказав на суахили несколько слов поджидавшему его ружьеносцу. Макомбер и его жена остались сидеть за столом. Он упорно смотрел на свою чашку.
Читать дальше