Он очень смутился, когда произнес эти слова, так много значившие в его жизни, но не в первый раз люди на его глазах достигали совершеннолетия, и это всегда волновало его. Не в том дело, что им исполняется двадцать один год. Случайное стечение обстоятельств на охоте, когда вдруг стало необходимо действовать и не было времени поволноваться заранее, – вот что понадобилось для этого Макомберу; но все равно, как бы это ни случилось, случилось это несомненно. Ведь вот какой стал, думал Уилсон. Дело в том, что многие из них долго остаются мальчишками. Некоторые так на всю жизнь. Пятьдесят лет человеку, а фигура мальчишеская. Пресловутые американские мужчины-мальчики. Чудной народ, ей-богу. Но сейчас этот Макомбер ему нравится. Чудак, право, чудак. И наставлять себе рога он, наверно, тоже больше не даст. Что ж, хорошее дело. Хорошее дело, черт возьми! Бедняга, наверно, боялся всю жизнь. Неизвестно, с чего это началось. Но теперь кончено. Буйвола он не успел испугаться. К тому же был зол. И к тому же автомобиль. С автомобилем все кажется проще. Теперь его не удержишь. Точно так же бывало на войне. Посерьезней событие, чем невинность потерять. Страха больше нет, точно его вырезали. Вместо него есть что-то новое. Самое важное в мужчине. То, что делает его мужчиной. И женщины это чувствуют. Нет больше страха.
Забившись в угол автомобиля, Маргарет Макомбер поглядывала на них обоих. Уилсон не изменился. Уилсона она видела таким же, каким увидала накануне, когда впервые поняла, в чем его сила. Но Фрэнсис Макомбер изменился, и она это видела.
– Вам знакомо это ощущение счастья, когда ждешь чего-нибудь? – спросил Макомбер, продолжая обследовать свои новые владения.
– Об этом, как правило, молчат, – сказал Уилсон, глядя на лицо Макомбера. – Скорее принято говорить, что вам страшно. А вам, имейте в виду, еще не раз будет страшно.
– Но, вам знакомо это ощущение счастья, когда предстоит действовать?
– Да, – сказал Уилсон. – И точка. Нечего об этом распространяться. А то все можно испортить. Когда слишком много говоришь о чем-нибудь, всякое удовольствие пропадает.
– Оба вы болтаете вздор, – сказала Марго. – Погонялись в машине за тремя беззащитными животными и вообразили себя героями.
– Прошу прощенья, – сказал Уилсон. – Я и правда наболтал лишнего. – Уже встревожилась, подумал он.
– Если ты не понимаешь, о чем мы говорим, так зачем вмешиваешься? – сказал Макомбер жене.
– Ты что-то вдруг стал ужасно храбрый, – презрительно сказала она, но в ее презрении не было уверенности. Ей было очень страшно.
Макомбер рассмеялся непринужденным, веселым смехом.
– Представь себе, – сказал он. – Действительно стал.
– Не поздно ли? – горько сказала Марго. Потому что она очень старалась, чтобы все было хорошо, много лет старалась, а в том, как они жили сейчас, винить было некого.
– Для меня – нет, – сказал Макомбер. Марго ничего не сказала, только еще дальше отодвинулась в угол машины.
– Как вы думаете, теперь пора? – бодро спросил Макомбер.
– Можно попробовать, – сказал Уилсон. – У вас патроны остались?
– Есть немного у ружьеносца.
Уилсон крикнул что-то на суахили, и старый туземец, свежевавший одну из голов, выпрямился, вытащил из кармана коробку с патронами и принес ее Макомберу; тот наполнил магазин своей винтовки, а остальные патроны положил в карман.
– Вы стреляйте из спрингфилда, – сказал Уилсон. – Вы к нему привыкли. Маннлихер оставим в машине у мемсаиб. Штуцер может взять Конгони. Я беру свою пушку. Теперь послушайте, что я вам скажу. – Он оставил это напоследок, чтобы не встревожить Макомбера. – Когда буйвол нападает, голова у него не опущена, а вытянута вперед. Основания рогов прикрывают весь лоб, так что стрелять в череп бесполезно. Единственно возможный выстрел – прямо в морду. И еще возможен выстрел в грудь или, если вы стоите сбоку, в шею или плечо. Когда они ранены, добить их очень трудно. Не пробуйте никаких фокусов. Выбирайте самый легкий выстрел. Ну так, с головой они покончили. Едем?
Он позвал туземцев, они подошли, вытирая руки, и старший залез сзади в машину.
– Я беру только Конгони, – сказал Уилсон. – Второй останется здесь, будет отгонять птиц.
Когда автомобиль медленно поехал по траве, к лесистому островку, который тянулся зеленым языком вдоль сухого русла, пересекавшего поляну, Макомбер чувствовал, как у него колотится сердце и во рту опять пересохло, но это было возбуждение, а не страх.
– Вот здесь он вошел в заросли, – сказал Уилсон. И приказал ружьеносцу на суахили: – Найди след.
Читать дальше