Эрнест Хемингуэй
«Che Ti Dice La Patria?» [1] О чем говорит тебе родина? (итал.)
Рано утром дорога через перевал была твердая, гладкая и еще не пыльная. Внизу были холмы, поросшие дубом и каштановыми деревьями, а еще ниже вдали – море. По другую сторону – снеговые горы.
Мы спускались с перевала по лесистой местности. Вдоль дороги лежали груды угля, а между деревьями виднелись шалаши угольщиков. Был воскресный день. Дорога то поднималась, то опускалась, но все время удалялась от перевала, шла через деревни и мелкие кустарники.
За деревнями раскинулись виноградники. Они уже потемнели, и лоза стала жесткой и грубой. Домики были белые, а на улицах люди, одетые по-праздничному, гоняли мяч. Вдоль домиков росли грушевые деревья, и их ветки на фоне белых стен были похожи на канделябры. На листьях были заметны следы опрыскивания, и на стенах еще виднелись пятна, отливавшие сине-зеленым металлическим блеском. Вокруг деревень были небольшие расчищенные участки, где рос виноград, а за ними – леса.
В деревне, в двадцати километрах от Специи, на площади собралась толпа. Какой-то молодой человек с чемоданом в руке подошел к нашему автомобилю и попросил довезти его до Специи.
– Только два места, и оба заняты, – сказал я.
У нас был старый двухместный форд.
– Я поеду на подножке.
– Вряд ли вам будет удобно.
– Ничего. Мне нужно в Специю.
– Возьмем его? – спросил я Гая.
– Он все равно увяжется, – ответил Гай.
Молодой человек протянул нам в окно сверток.
– Возьмите это к себе, – сказал он.
Двое мужчин привязали его чемодан поверх нашего сзади машины. Он попрощался с ними за руку, сказав, что для фашиста и человека, привыкшего к путешествиям, не существует неудобств, вскочил на левую подножку автомобиля, просунув правую руку в окно.
– Можно ехать, – сказал он.
Из толпы ему замахали. Он махнул в ответ свободной рукой.
– Что он сказал? – спросил меня Гай.
– Что мы можем ехать.
– Хорош, а? – заметил Гай.
Дорога шла вдоль реки. За рекой тянулись горы. Иней на траве таял на солнце. Холодный прозрачный воздух врывался через поднятый щит машины.
– Интересно, как он там себя чувствует?
Гай смотрел вперед. С левой стороны наш спутник закрывал от него дорогу. Молодой человек торчал на подножке машины, как фигура на носу корабля. Он поднял воротник пальто и нахлобучил шляпу. Нос его посинел от холода.
– Может быть, это ему скоро надоест. С той стороны у нас садится шина, – сказал Гай.
– Да он живо соскочит, если шина лопнет, – ответил я. – Он не захочет испачкать в пыли свой дорожный костюм.
– Ладно. Он мне не мешает, – сказал Гай. – Только здорово кренит машину на поворотах.
Леса кончились; река осталась позади; дорога пошла в гору; вода в радиаторе кипела; молодой человек со скучающим и недоверчивым видом смотрел на пар и ржавую воду; машина кряхтела. Гай нажал педаль первой скорости, толчок вперед, еще вперед, потом назад, опять вперед, и машина взяла подъем. Кряхтенье прекратилось, и в наступившей тишине слышно было только бульканье воды в радиаторе. Мы были на самой высокой точке над Специей и морем. Дорога стала спускаться короткими крутыми петлями. Наш попутчик свешивался на виражах, почти опрокидывая на себя перегруженную машину.
– Нельзя же запретить ему, – сказал я Гаю. – Ведь это инстинкт самосохранения.
– Великий итальянский инстинкт.
– Величайший итальянский инстинкт.
Крутыми поворотами, сквозь густую пыль, мы спускались к морю. Оливы посерели от пыли. Внизу раскинулась Специя. Перед городом дорога выровнялась. Наш попутчик просунул голову в окно.
– Мне здесь надо сойти.
– Стой, – сказал я Гаю.
Мы замедлили ход и остановились у края дороги. Молодой человек соскочил, подошел сзади к машине и отвязал чемодан.
– Ну, я останусь здесь. Теперь у вас не будет неприятностей из-за пассажира. Мой сверток.
Я протянул ему сверток. Он порылся в кармане.
– Сколько с меня?
– Ничего.
– Почему?
– Да так, – ответил я.
– Ну что же, благодарю.
Молодой человек не сказал: «благодарю вас», или «очень вам благодарен», или «тысяча благодарностей», – словом, все то, что полагалось раньше говорить в Италии человеку, который протягивал вам расписание поездов или объяснял, как пройти куда-нибудь. Он выбрал самое сухое «благодарю» и очень подозрительно посмотрел на нас, когда Гай тронул машину. Я помахал ему рукой. Он был слишком преисполнен собственного достоинства, чтобы ответить. Мы въехали в город.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу