Теодор Шторм - Всадник на белом коне

— Это не мудрость, ваша милость, я хочу только правду сказать.

— Правду также надлежит выслушать, юная госпожа!

Эльке окинула взором комнату, как если бы хотела убедиться, нет ли тут посторонних ушей.

— Ваша милость, — заговорила она со вздымающейся от волнения грудью, — мой крестный, Йеве Маннерс, сказал вам, что у Хауке Хайена около двадцати дематов земли: это верно, но очень скоро у Хауке окажется земли больше настолько, сколько сейчас насчитывают земли моего отца. Такого участка хватило бы вполне, чтобы стать смотрителем плотины!

Седовласый Маннерс воззрился на нее пристально, как если бы увидел в первый раз.

— Что, что? — промолвил он. — Что ты такое говоришь, дитя?

Но Эльке достала из-за корсажа блестящее золотое колечко на черной ленточке.

— Я помолвлена, крестный, — сказала она. — Вот кольцо, и Хауке Хайен мой жених.

— И когда же — позволь мне спросить, Эльке Фолькертс, ведь я принимал тебя из купели, — когда же это случилось?

— С тех пор минуло изрядно времени; но я в ту пору была совершеннолетней, — ответила Эльке. — Отец мой был уже болен — и, зная его, я ничего не стала рассказывать, дабы не обеспокоить. Но сейчас, взирая с небес, он может видеть, что дочь нашла себе надежную опору. В течение этого года я хотела еще об этом молчать, блюдя траур; но сейчас, ради Хауке и кога, должна все сказать.

Поклонившись главному смотрителю, Эльке добавила:

— Надеюсь, ваша милость меня простит! Трое пожилых людей глядели на Эльке с удивлением; пастор посмеивался, старик уполномоченный ограничился только кратким: «хм-хм», старший смотритель же озабоченно потирал лоб, как если бы обдумывал важное решение.

— Да, милая юная госпожа, а как здесь, на коте, обстоит дело с имущественными правами супругов? [52]Должен признаться, я не слишком силен в юридических тонкостях.

— Это и не должно заботить вашу милость, — отвечала дочь смотрителя. — Я еще до свадьбы собираюсь передать жениху права владения имуществом. Я ведь тоже не без гордости, — добавила она с улыбкой, — и хочу выйти замуж за самого богатого человека в деревне!

— Что ж, Маннерс, — заметил пастор, — вы же как крестный не будете возражать, если я обвенчаю молодого смотрителя с дочерью старого?!

Старик тихо покачал головой.

— Благослови их Господь! — сказал он задумчиво.

Главный смотритель протянул Эльке руку.

— Ваши слова и мудры и правдивы, Эльке Фолькертс. Благодарю за разрешение этой трудной задачи и надеюсь в будущем быть гостем в вашем доме, причем при более благоприятных обстоятельствах, чем сегодняшние. Но то, что смотрителя мы получаем из рук столь юной госпожи, достойно всяческого удивления!

— Ваша честь, — возразила Эльке, вновь взглянув на почтенного чиновника серьезными темными глазами, — женщине позволительно оказать помощь достойному человеку!

Выйдя в соседнюю комнату, Эльке приблизилась к Хауке Хайену и молча взяла его за руку.

Минуло несколько лет. Тесный дом Теде Хайена снимал теперь бодрый наемный работник с женой и ребенком; молодой же смотритель плотины Хауке Хайен, вместе с супругой Эльке Фолькертс, жил и распоряжался в доме, некогда принадлежавшем ее отцу. Каждое лето, как и прежде, шумел у крыльца могучий ясень; но на скамье под ним по вечерам можно было увидеть только сидящую одиноко за рукодельем молодую хозяйку; ребенка все еще недоставало в этой семье. Что касается мужа, то ему некогда было сидеть вечерами у порога, поскольку после старого смотрителя, хоть Хауке и помогал ему, осталось множество недовыполненной работы, за которую приниматься при жизни старика было бы неуместно; однако сейчас, мало-помалу, завершались и эти дела. Новая метла мела жестко и упорно. Помимо прочего, необходимо было вести разросшееся за счет надела Хауке хозяйство, причем на первых порах пришлось обходиться без младшего батрака. Молодые супруги, за исключением воскресных дней, когда вместе отправлялись в церковь, виделись только по утрам или вечерам да еще во время краткого обеда, потому что Хауке все время торопился. Итак, жизнь их протекала в трудах, но оба были довольны.

Однако не обошлось и без наветов. Как-то раз в трактире собрались за выпивкой молодые хозяева с маршей и гееста — компания довольно неспокойная; после четвертой или пятой кружки стали обсуждать не короля и правительство — так далеко в ту пору не заходили, — а общинные и местные власти. В первую очередь порицались общинные налоги, повинности и нагрузки, и чем дольше шла беседа, тем возмутительней казалось собеседникам наложенное на деревенских жителей бремя, в особенности же работы на плотине. Все водоспуски и шлюзы, которые прежде были исправны, теперь вдруг разом требовалось чинить; на плотине всегда ведь можно найти место, куда необходимо свезти пару сотен тачек земли, черт побери всю эту мороку!