Виктор Гюго - Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

На берег греховный
Жрец прибыл верховный:
Пылает река!
Тиара зарделась,
Потом загорелась,
Как огнь маяка!
Сорвал ее старый,
Но вместе с тиарой
Сгорает рука!

Народ изумленный,
Огнем ослепленный,
Смятеньем объят!
Две гавани мертвых,
Где волны — в когортах
Огнистых громад!
Где люди трепещут,
Увидев, как блещет
Разбуженный ад!

Подобно узнику, что со стены острожной
Глядит, как блещет меч над жалкой головой,
Томился Вавилон в миг казни непреложный,
Двух алчных городов сообщник роковой.

Всем слышен был раскат таинственного гула
В том мрачном городе за цепью дальних гор, —
Всем, вплоть до мертвецов во мгле подземных нор:
Весь потрясенный мир казнь эта ужаснула!

Безжалостный огонь! Огня коварный плен:
Никто не смог бежать из этих подлых стен, —
В отчаянье вздымая руки,
Вопили, жалкие, — взывала к небу плоть, —
И вопрошали все: чей мстительный господь
Обрек их на такие муки?

Сей огнь божественный, сей гневный огнь живой
Повис как грозный меч над каждой головой —
Над всею воющей оравой!
Взывают, мерзкие, к божкам своих проказ,
Но гневный вихрь плюет в зрачки гранитных глаз
Своею огненною лавой!

Так истребила всё пожара крутоверть,
Людей и пажити — всё поглотила смерть!
И самый след существованья
Господь карающий огнем испепелил;
И вихрь неведомый в ту полночь изменил
Хребтов окрестных очертанья.

А нынче пальма там взирает со скалы:
Унылая, кладет на крылья душной мглы
Свои желтеющие листья.
И там, где грешные роились города,
Былого зеркалом — спит озеро из льда,
Дымясь под жертвенною высью!

Прощайте! Час настал! Нас Греция зовет!
За боль твою и кровь, страдающий парод,
Платить придется басурманам!
Свобода! Кровь за кровь! Друзья мои, пора!
Тюрбан обвил чело! И сабля у бедра!
Уже оседлан конь! Пора нам!

Когда? Сегодня же! Наш срок определен.
По коням! Рысью марш! И на корабль — в Тулон!
Нам крылья бы — и мы у цели!
Хотя бы часть полка нам прежнего собрать,
И оттоманский тигр, завидев нашу рать,
Умчится прочь резвей газели!

Командуй же, Фавье! [451] Командуй же, Фавье! — Фавье Шарль-Никола ( 1773–1855 ) французский генерал, связанный с республиканцами-карбонариями. Эмигрировал из монархической Франции в Лондон, собрал там трехтысячный отряд французов-добровольцев и отправился с ними в Грецию на помощь освободительному движению. Исполни эту роль!
Ты строй умел водить, как ни один король!
Мастак в делах такого рода,
Ты тенью римлянина среди греков стань!
Испытанный солдат, в твою вложили длань
Судьбу несчастного народа!

Французские штыки и весь оркестр войны —
Орудья и картечь, стряхните ваши сны!
Пора! Вы слишком долго спали!
Воспряньте, скакуны, чей топот словно гром,
Ружье и пистолет с оттянутым курком
И сабли из упругой стали!

Скорей увидеть бой! Скорее в первый ряд!
Туда, где всадники турецкие летят
На всполошенный строй пехоты,
Где сталь дамасская над гривой скакуна
Сверкнет — и голова бойца отсечена!
Смелей!.. Поэт, поэт! Ну что ты?

Конечно, где уж нам сражаться на войне?
Меж старцев и детей сегодня место мне.
Дрожу от вздоха непогоды,
Как лист березовый в осенней желтизне,
Летящий на ветру, скользящий по волне.
Как сон, мои проходят годы.

Весь мир — моя мечта: луга, холмы, леса.
Весь день мне слышатся свирелей голоса
И мирный шум дубов старинных.
Когда в долины мгла вечерняя ползет,
Люблю глядеть в стекло озерных светлых вод,
Где тучи плавают в глубинах.

Люблю одетую в туман, как в пелену,
Луну багровую. И светлую луну
У облака на самой кромке.
На ферме полночью люблю скрипучий бег
Закутанных во тьму нагруженных телег,
Когда их лай встречает громкий.

В краю моей неволи
Мила мне эта даль,
Маисовое поле,
Волны морской печаль
И ярких звезд мильоны.
Но стены непреклонны,
И замер страж бессонный,
Чьей сабли светит сталь.