Итало Звево - Дряхлость

Маргарита обрела с поцелуем Балли всё своё прежнее спокойствие и посмотрела на Эмилио ласково.

— Это — правда! — продолжал Балли, — Эмилио мне постоянно рассказывает о ней. Он сильно любит её.

Анджолине, напротив, показалось, что это не достижение быть пятым человеком в городе, и она сохранила своё восхищение к тому, кто его удостоился с самого начала.

— Эмилио мне рассказал, что ты очень хорошо поёшь. Спой нам. Мы тебя послушаем с удовольствием.

— Этого мне ещё не хватало. После ужина я отдыхаю. У меня пищеварение, как у змеи.

Маргарита одна догадалась о состоянии души Эмилио. Она посмотрела серьёзно на Анджолину, потом опять на Эмилио и заговорила с ним о Стефано:

— Конечно, иногда он груб, но не всегда, и даже когда он такой — это не вызывает ужас. Если он делает то, что хочет, то только потому, что этого ему очень хочется.

Далее тем же тихим голосом, изменённым ею на ещё более приятный, Маргарита добавила:

— Думающий человек — это совсем другое дело по сравнению с теми другими, которые не думают вообще.

Эмилио понял, что, говоря о «других», она имела в виду тех, кого она встречала до Балли, и Эмилио на мгновение отвлёкся от своего мучительного замешательства и посмотрел на Маргариту с состраданием. Она была права, любя в других качества, нравившиеся ей, не в силах бороться с одним, столь сладким и слабым.

Но Балли снова вспомнил об Эмилио:

— Чего ты молчишь?!

Потом, обращаясь к Анджолине, спросил:

— Он всегда такой в те долгие вечера, что вы проводите вместе?

Она же, казалось, забыла его горячие признания и сказала грустно:

— Он — человек серьёзный.

У Балли было доброе намерение приободрить Эмилио, и он сочинил про него преувеличенный рассказ:

— Как здорово, что он — первый, а я — пятый! Эмилио — единственный мужчина, с которым я дружу. Он — моё «второе я», думает, как я и… и он всегда придерживается моего мнения, если я его спрашиваю.

В последней фразе Балли забыл цель, с которой начинал свой рассказ и, будучи в прекрасном расположении духа, подавил Эмилио под тяжестью своего превосходства. Последний же не нашёл ничего лучше, чем просто выдавить из себя улыбку.

Потом Эмилио почувствовал, что под этой улыбкой можно легко усмотреть притворство, и для симуляции непринуждённости стал говорить. Развернулась дискуссия, он даже сам не понимал, о чём. Эмилио сказал, что, по-видимому, Стефано идеализирует Анджолину. Тот согласился:

— Речь идёт уже о том, чтобы вылепить одну только её голову, — сказал Балли об Анджолине, как будто та была согласна уже и на большее.

Но Анджолина, не спрашивая мнения Эмилио, пока тот отвлекался на разговоры с Маргаритой, уже согласилась. Она грубо оборвала Эмилио, который попытался вмешаться, воскликнув:

— Я уже согласилась!

Балли поблагодарил её и сказал, что обязательно воспользуется её согласием, только через несколько месяцев, потому что сейчас он слишком занят другой работой. Он посмотрел на неё продолжительно, представляя себе позу, в которой он будет её изображать, и Анджолина покраснела от удовольствия. Эмилио по крайней мере получил товарища по несчастью. Но нет! Маргарита совсем не ревновала и тоже смотрела на Анджолину глазами художника. Она сказала, что у Стефано отлично получится изобразить Анджолину, и стала рассуждать восторженно о том удивительном чувстве, что подарило ей искусство, когда из послушной глины постепенно выходят лицо, выражение, сама жизнь.

Вскоре Балли вновь стал груб:

— Тебя зовут Анджолиной? Какое же ласкательное имя дать твоей статуе? Я назову её Анджолоной, даже Джолоной.

И с этого момента он стал называть её так, с этими длинными-длинными гласными, само презрение звучало в этом имени. Эмилио удивился, что Анджолина совсем не была против своего нового имени; она даже не возмущалась, когда Балли орал его ей в уши, а только смеялась, как будто её щекотали.

На обратном пути Балли запел. Он обладал ровным и очень громким голосом, который он смягчал, меняя его с отличнейшим вкусом. Этот голос не заслуживал того, чтобы им исполняли те вульгарные песенки, которые предпочитал Стефано. В этот вечер он спел им одну из них. Учитывая присутствие дам, он не смог произнести всех слов, но они были и так понятны с помощью хитрости Балли, а точнее выражения егр лица и глаз. Анджолина была очарована.

Когда они разделились, Эмилио и Анджолина задержались на мгновение, глядя на удаляющуюся другую пару.