Оливия Уэдсли: Ты и я

Он стоял посреди комнаты с незажженной папироской в руках, и зловещий холодок заползал ему в сердце.

Алтея — развод. Надо сейчас же повидаться с поверенным; пусть она берет Иннишаннон, — при одной мысли об этом сердце больно кольнуло, — пусть берет, если согласится продолжать дело. В конце концов — в мире места "много — найдется, где им поскитаться! Да, много! Слишком много, когда хочется одного места, — между горами и морем; места, где пахнет морем и вереском.

Он здесь, он приехал, потому что не мог оставаться там, а приехав — почувствовал, что его тянет назад, что воздух здесь затхлый, что ему надрез Лондон, душно в этой крошечной квартирке.

Он сердито взъерошил волосы.

"Проклятие! Почему вещи теряют свою прелесть! Должно быть, я слишком бурно жил, — вот и реакция!", — угрюмо подумал он. Но в глубине души он знал, что это не так и что истинная причина ему известна.

Угрозой висела над ним альтернатива: либо Иннишаннон, либо Тото. Сохранить одно — значит потерять другое. Только такое предложение может соблазнить Алтею. И тут дело не только в тщеславии: она из тех натур, которые достигают полного развития и самоопределяются только тогда, когда принимают на себя известные обязательства и стараются вполне оправдать доверие.

Она страшная ханжа — уже взяла в свои руки наблюдение за штатом прислуги в отношении благочестия. И вообще она твердо убеждена, что Ник получил наследство не без участия провидения, которому и надлежит деятельно проявлять благодарность. Ник знал — Алтея искренна, и в этом ее сила.

— Милый, в чем же дело? Почему ты не идешь? Прошло уже полчаса, а у тебя волосы совсем растрепанные. Нагнись — вот так! Теперь — чудесно! Herrlich, как мы говорили в Вене. Ну, идем!

Тото схватила его за руку и потащила в другую комнату, где терпеливо ждал Анри с блюдом в руке.

После кофе, очень вкусного и очень крепкого, хорошего завтрака и папироски жизнь стала казаться уже более привлекательной и менее запутанной.

— Ну, а теперь, — сказала Тото, закурив папироску и облокотившись о стол, — расскажи мне все. По душе ли тебе роль землевладельца и перемена имени? Сколько твоих изображений я перевидала за это время в иллюстрированных журналах. На всех ты хуже, чем на самом деле. Но я все-таки все вырезала. Говори же, любимый мой, опиши мне все, как было. Ужасно хочется знать.

— Иннишаннон очень красивый, тебе бы понравился, — сказал Ник. — Архитектура конца шестнадцатого и конца семнадцатого века. Его сожгли инсургенты и вновь восстановили.

— Влево от нас, — перебила его Тото, — вернее, прямо против, — портрет нынешнего лорда, видного джентльмена с рыжими, как у его предков, волосами, обратите внимание! — Она расхохоталась. — Ах ты, мой медведик, ты заговорил точь-в-точь, как Бедекер!

Ник рассмеялся в свою очередь; но настроение его немного упало, так как Тото, видимо, его описание не импонировало. Он сказал с усилием:

— Что же мне сказать тебе? Что Иннишаннон великолепен? Да, он совсем не поддается описанию.

Она жестом остановила его.

— Пойдем. Оденемся и проведем день по-нашему.

Но при всем старании двух людей нельзя вернуть прежнего беззаботного настроения, если в жизни одного из них появились новые интересы извне.

Ник повез Тото в Сассекс. Солнце светило ярко; вместо боярышника распустился шиповник, чудесно пахло сеном, и они завтракали, и гуляли, и болтали, но Ник все время думал про себя об Иннишанноне. Он решил телеграфировать из одной деревушки Вернею, разорвал первую телеграмму и послал другую, в самом решительном тоне, Алтее.

День был довольно приятный, но, к несчастью, влюбленные не признают слова "довольно". Тото, по крайней мере, не признавала, и радость ее потускнела, а затем у нее разболелась голова. Они вернулись домой рано. И с наступлением сумерек настроение Ника почему-то прояснилось; вернулась радость любви.

— А в чем было дело? — шепотом спросила Тото, и он попытался объяснить ей.

— Реакция, надо думать, голубка! Время было до чертиков трудное во многих отношениях, и я сбежал к тебе, чувствуя, что не могу больше выдержать без тебя. Ехать было довольно душно, и перед тем я целый день провозился с адвокатами. Это наследство осложнило положение. Я почти жалею, что получил Иннишаннон.

— Разве это помешает нам быть счастливыми? — задумчиво спросила Тото, — разве это сильно свяжет нас, хочу я сказать?

— Нет. Почему же? — Но тон был неубедительный.

Следующие несколько дней они были счастливы; адвокаты подавали надежду; они, не задумываясь, отвергли мысль соблазнить Алтею уступкой Иннишаннона.