Оливия Уэдсли: Маленькие радости

© Гончаров Ю., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Для того чтобы выглядеть пьяным виртуозно, то есть так, чтобы не задевать чувства окружающих и даже не вызывать отвращения у собственной семьи, требуется определенная широта души и серьезное умение держать язык за зубами.

Капитан Сомарец находился в той стадии опьянения, которая вызывает душевный подъем. Он видел окружающее (в тот момент это была обычная унылая задняя улочка) сияющими глазами поэта.

Внезапно весь его вес и лучезарное благословение обрушились на маленькое чахлое деревцо рядом.

– Одурманивающий аромат сирени, первые лучи восхода озаряют еще темную улицу, уличные фонари бросают на нее пятна света – какое великолепное зрелище! – медленно бормотал он, покачиваясь на ногах.

Он опустил взгляд и с упреком уставился на одну из своих нетвердо держащихся ног в порванном ботинке.

– Предательница, – с грустной улыбкой произнес он. Капитан пустился дальше в опасное путешествие к ближайшему фонарному столбу и, покачиваясь на ходу, приятным баритоном запел «Марсельезу». Он добрался в пении до хоровой части, а в своем путешествии до обнесенного оградой жилища, когда маленькая девочка, примостившаяся на пороге, поднялась и пошла ему навстречу. Она взяла его за руку.

– Идем домой, – сказала она, проглатывая два слова в одном.

Капитан посмотрел на нее:

– Ты ищешь меня, дочь моя?

– Ну, идем, ты, порченый, – ответила девочка. Она была мала, совершенно оборвана, и ее белое, с заостренными чертами личико под копной нечесаных коротких волос выглядело очень смышленым. Она тащила отца легкими толчками, уцепившись за его локоть тонкими ручками. Он вдруг остановился и наклонился к ней.

– Мягкость, моя дорогая Тони, – произнес он приятным голосом, – есть добродетель, которая должна быть свойственна каждому женскому существу.

Девочка свободной рукой потерла себе лицо и чихнула.

– У меня ноги насквозь озябли, – ответила она. – Если ты не собираешься идти, так и скажи, и тогда оставайся здесь, понял?

Тони снова чихнула. Ей было очень холодно. То был понедельник – день, когда получались деньги, и ей не впервые приходилось совершать такие путешествия.

«Особое счастье, что он накачался так рано», – было ее единственной мыслью, когда они свернули с аллеи и, войдя в дом, начали карабкаться по темной, дурно пахнущей лестнице.

Когда они добрались до угла площадки, Тони по привычке осторожно запустила руку в карман отца.

«Вот счастье, – подумала она снова, – там еще остались деньги».

Она заботливо зажала несколько монет в руке и очень тихо стала вытаскивать кулак из кармана.

Капитан Сомарец подстерег этот момент, и ее рука столкнулась с его свисавшей рукой. Он нетвердо повернулся на каблуках, и его усталое, внезапно покрасневшее лицо подернулось злой усмешкой.

– Ты осмелилась, ты осмелилась, – произнес он мягко, – ты хотела украсть последние мои деньги, единственную вещь, которая – черт возьми! – вообще скрашивает жизнь. Не делай этого, моя дорогая, не делай! – Он схватил ее тонкую маленькую грязную ручку и сжимал ее до тех пор, пока она не разжала пальцы и несколько медяков не упали обратно в его карман.

Тони не вскрикнула и перенесла боль стоически.

– Я голодна, – сказала она, – и Фэйн также. – Она ухватилась за его пальто. – Дай мне пенни, и мы купим себе поскребки.

Сомарец, к которому вернулось было хорошее настроение, снова сделал гримасу.

– Несносное существо, – произнес он спокойно. Он взобрался сам по последним расшатанным ступенькам и открыл дверь.

Сомарец остановился на пороге комнаты и окинул взглядом свое жилье: оно не было ни просторным, ни чистым, ни приятным. Бледные сумерки, как туман, проникали через грязные окна. Пол был без ковра. В одном углу сломанной кровати лежала спящая женщина, с открытым ртом, с руками, как плети, свисавшими с обеих сторон. Воздух был тяжелый от испарений плохого виски.

Сомарец, шатаясь, добрался до кровати и грубо стал трясти спящую женщину.

– Проснись, товарищ моих падений и радостей, – сказал он, но она не двигалась. Он напряг всю свою расшатанную силу, и ему удалось столкнуть ее к краю кровати, после чего он растянулся сам на освободившемся месте.