Ирен Немировски: Властитель душ

– Ну что, сыночек, тебе было весело?

Разве она не знала, что он и не думал веселиться? Не знала, какое грызет его горе? Но заботы любящих родителей часто неуклюжи, нелепы. Клара надеялась на чудо: сын ей радостно кивнет, улыбнется, – нет, ее дорогой мальчик по-прежнему серьезен и угрюм, а ведь был таким веселым и ласковым ребенком!

– Тебе весело, сынок? – машинально повторила она.

– В самом деле, ты доволен? – присоединился к жене Дарио. – Я специально для тебя пригласил писателя, которым ты так восхищаешься. Мне хотелось тебя порадовать.

– Видишь, какой заботливый у тебя отец, – едва слышно подхватила Клара, бросая на Даниэля умоляющий взгляд.

«Пусть поблагодарит отца, – молилась она про себя. – Если нет, пусть хоть слово скажет тепло, ласково… Бедный Дарио… Как он устал! Как плохо выглядит. Тревожится за меня. Беспокоится из-за денег. У него ни минуты покоя. И не было никогда. Дети так жестоки!»

– Я видел только… эту женщину, – произнес Даниэль высоким пронзительным голосом, превозмогая стыд и отвращение, – Элинор Вардес! Больше я никого не видел!

Родители молчали. Грубый ответ напугал их, они судорожно искали безопасную тему для разговора.

– Почему вы ее принимаете? – продолжал Даниэль, обращаясь к матери. – Как вам не стыдно?

– Даниэль! – властно прикрикнул Дарио.

Тот вскинул голову, дерзко глядя родителям в глаза.

– Вы боитесь правды! – бросил он с вызовом. – Я не сказал бы ни слова, если бы думал, что мама ни о чем не подозревает! Но ты же не можешь не знать, мама, о чем говорят все вокруг: папа и эта женщина убили Вардеса, эта женщина платит отцу!

– Кто тебе это сказал? – прошептал Дарио побелевшими губами.

– Все говорят, все! Я слышал, как гости шептались у тебя за спиной! Я видел, как они усмехались! Мама, ради меня, если ты меня любишь, прошу, не позволяй, перестань, это нельзя терпеть!

– Ты с ума сошел, Даниэль!.. На самом деле я никогда… – начал Дарио.

– Неужели ты думаешь, что я настолько доверчив, настолько наивен? Неужели ты думаешь, что я в самом деле считаю тебя таким, каким ты хочешь казаться? Великим врачом! Гениальным целителем! Может быть, вторым Фрейдом? Шарлатан – вот ты кто! Жулик, жалкий и омерзительный! Другие шарят по карманам, а ты – по душам!

– Замолчи, Даниэль! Замолчи! Ты обещал мне молчать. Это же твой отец. Ты не смеешь его судить. Ты не имеешь права! Тебя настроила против нас Сильви Вардес!

Оба обернулись к Кларе одновременно.

– Ни слова о Сильви Вардес!

– Но это же ее рук дело, разве ты не видишь, Дарио? Из-за нее наш сын ненавидит и проклинает нас.

– Тебя, мама, я не проклинаю! Только не тебя!

– Значит, меня? – спросил Дарио.

Он попытался улыбнуться, чувствуя всем нутром, глубиной сердца, утробой боль от нанесенной раны.

– Глупец, – сказал он тихо. – Ради кого я добивался богатства? Ради тебя и твоей матери. Я хотел, чтобы ты жил лучше меня – не голодал, не знал искушений, не страдал от нищеты – ни ты, ни твои дети. Придет день, и тебе сторицей воздастся за то, что сегодня ты так порадовал меня. Только моими заботами ты остаешься честным, бескорыстным, благородным, добрым, чистым, словно родился в семье, где честь передают по наследству. Судьба не дала бы тебе стать честнее меня – это я позаботился, я подарил сыну образование, честь, благородство чувств. Но сытый, окруженный всеми материальными и духовными благами сын не может понять меня. Меня это не удивляет и не волнует. Это в порядке вещей. Ты убиваешь меня, разрываешь мне сердце, но так и должно быть. Если бы понадобилось, я бы сделал все то же самое – мошенничал, предавал, крал, лгал, но достал бы тебе кусок хлеба, обеспечил более легкую жизнь и добродетель, во имя которой ты меня казнишь. Я не собираюсь оправдываться. Это ниже моего достоинства. И буду по-прежнему принимать Элинор Вардес, поскольку твоя мать одобряет это…

– Клянусь, Даниэль, клянусь, что это неправда, – возвысила голос Клара. – Клянусь, между ними ничего нет! И я запрещаю тебе, слышишь, запрещаю…

Она хотела взять сына за руку, но повалилась, захлебнувшись рыданиями на канапе, где сидела. Дарио взял сына за плечи и выставил за дверь.

На следующий день Клара собиралась встать как обычно, но почувствовала боль в сердце, оно билось с перебоями, и Клара поняла, что часы ее сочтены.

Она попросила позвать к ней сына, и Дарио стало ясно, что надежды нет. Он сидел в спальне жены, у ее постели и пытался облегчить боль уколами и лекарствами. Но, похоже, к ночи все кончится…