Ирен Немировски: Властитель душ

– Скажите, молодой человек, – он вдруг забыл, как зовут секретаря, и изо всех сил, мучительно, но тщетно старался вспомнить, а секретарь распалялся гневом, считая забывчивость хозяина оскорблением, пренебрежением богача к своему служащему, – вы звонили доктору Асфару?

«Он спрашивает уже в третий раз», – подумал секретарь, подавляя раздражение.

– Звонил, мсье. Доктора нет дома, – ответил он.

Вардес в сердцах распахнул дверь и вышел. А что еще ему оставалось? Только пойти в казино по соседству и с глупейшим видом сидеть за столом наедине с крупье в абсолютно пустом игорном зале. Через некоторое время в казино появилась женщина. Он пригласил ее выпить рюмку в баре, где, кроме них, никого не было. Женщина не отличалась красотой: светлые негустые волосы, мелкие морщинки вокруг глаз, увядшая кожа, как у лежалого персика. Они вышли вместе и минут пять шли вдоль реки под дождем. Он назначил ей на завтра свидание, хотя знал, что ни за что не придет. И снова вернулся в гостиницу.

– Посыльный, проверьте, нет ли для меня телеграммы?

– Нет, мсье, для вас ничего нет.

Он отправил еще одну телеграмму: «Настоятельно прошу, нет, приказываю прибыть незамедлительно. Вардес»

И на следующий день опять никакого ответа.

Ночью, в одиннадцать часов Вардес разбудил секретаря.

– Позвоните доктору в Париж рано утром. Пусть завтра к вечеру приедет.

Вардес встретил его полуодетый. Без воротничка, с галстуком в руке. Он задыхался, едва говорил, на виске билась жилка, как сердце испуганной птицы. Глаза лихорадочно блестели.

Секретарю стало жаль его, он даже забыл, что боится хозяина и ненавидит его как всякий бедняк богача, от которого зависит.

– Простите, сударь. Выслушайте меня. Позвольте дать вам совет. Давайте уедем отсюда. Ну что вам стоит? Осенняя слякоть, мрачная гостиница кого угодно сведут с ума, толкнут на самоубийство. Послушайте меня! Давайте уедем! Прямо завтра с утра!

Вардес внимательно выслушал его, потом расхохотался.

– Скажите, – начал он странным высоким, словно у истеричной женщины, голосом. – Скажите, а правда, если очертить круг вокруг курицы или индюшки, – речь идет не о реальной преграде, о знаке, черте, нарисованной тростью на земле, – то птица начнет бить крыльями, испуганно кудахтать, но не решится выйти из него. Правда?

– Понятия не имею, мсье…

Вардес умолк. Он стоял, привалившись к двери.

– Мсье, – тихо окликнул его секретарь.

Вардес крикнул в ответ:

– Убирайтесь вон!

Секретарь поспешил к себе в номер.

Впоследствии он рассказывал:

– Я слышал, как он всю ночь ходил по комнате. На следующее утро мне сказали по телефону, что доктор уехал надолго и не оставил адреса. Я ожидал, что мсье Вардес рассердится, накричит на меня, когда я скажу, что доктора нет. Он уповал на этого мерзавца как на Господа Бога. Вардес был человеком горячим. Но на этот раз он промолчал в ответ. Весь день я просидел у себя в номере, боясь повстречаться с ним.

За обедом он заказал бутылку шампанского. Похоже, раньше он пил, и немало. Но те два года, что я у него был секретарем, он выпивал лишь бокал вина за ужином, зато очень часто просил принести газированной минеральной воды. По ночам я слышал из своего номера – наши номера разделяла лишь ванная комната, – как летят в потолок пробки от минеральной воды перье. Так вот, он выпил всю бутылку шампанского и сказал мне: «Теперь я выздоровел. И больше ничего не боюсь. Никогда мне не было так хорошо, наконец-то я счастлив и свободен». После обеда решил пройтись. А погода была собачья. Видно, все-таки не по себе ему было. Я хотел пойти вместе с ним. Но он запретил. Иной раз скажет, как ножом отрежет, приходилось слушаться. Впрочем, он был в приподнятом веселом настроении, одно слово, под хмельком. Ушел. И направился, скорее всего, к окраине города, к реке. А там то ли поскользнулся. То ли в тумане заблудился. Или может быть, вправду на него помешательство нашло, как объяснил врач? В общем, на рассвете меня разбудили и сказали, что Вардес утонул, – его тело выловили из реки.

В доме Дарио Асфара начинался торжественный ужин. Клара сидела во главе стола между министром и академиком.

Ужин, последний в этом сезоне, был очень важным, Дарио возлагал на него много надежд. Клара

даже встала с постели, сама наблюдала за всеми приготовлениями и теперь сидела за столом.

От слабости у нее кружилась голова, и длинный, украшенный цветами стол время от времени расплывался в тумане, голоса гостей таяли где-то вдали. К счастью, ей не нужно было ничего говорить, хватало дежурной любезной улыбки, которой она с одинаковым равнодушием встречала и остроты министра, и пессимистические пророчества академика – он предсказывал, что в начале весны начнется война. Оба соседа находили хозяйку очаровательной, на самом деле очарованные собой. Два лакея методично исполняли свои обязанности – один обносил гостей блюдами, другой хлебом и соусами. В доме у Дарио царил безупречный порядок.