Оскар Лутс: Будни

– Хорошо, – произносит она, наконец, – допустим, вы стали на десять лет моложе, чем на самом деле – теперь говорите!

– Гм – допустим! Разве же это что-нибудь изменит. Всё равно ведь я остаюсь точно таким же старым – как какое-нибудь небесное тело.

– Ну и что с того? Зато именно люди постарше могут говорить больше молодых. Вы же только что слышали, как мне не разрешили и словечка в разговор вставить потому, что я чересчур молода.

– Ну, так и быть, скажу… но не сегодня. Когда-нибудь позже. Время терпит. Да и не очень-то все это интересно, вы ничего не потеряете, если даже разговор вообще не состоится.

– Нет, с этим я не согласна. Вы должны все сказать именно сегодня, сейчас!

– Гм, гм… – Лутс кладет свою ладонь на руку Алийде. – Оставим на завтра, дорогой дружок. Завтрашний день будет длиннее сегодняшнего, дело идет к весне.

– Сегодня, сегодня! Сейчас!

Писатель снова почесывает нос, бросает пытливый взгляд на ведущую в соседнюю комнату дверь, за которой недавно скрылась старшая хозяйская дочь, и, кашлянув, произносит:

– Право слово, ничего особенного я сказать не собирался. Хотел только заметить, случись когда-нибудь подобная история, к примеру, с нами, мы бы наверняка были по отношению друг к другу полностью справедливыми.

Алийде приходит в некоторое замешательство, довольно долго осмысливает эти слова, затем спрашивает:

– Какая история? Я вас не совсем поняла.

– Видите ли, если бы мы когда-нибудь… вступили в брак, и подобная история случилась бы с нами, мы бы, бесспорно, постарались друг друга понять, не стали бы мериться силами.

На этот раз хозяйская дочь смущается заметно сильнее, снимает локти с письменного стола и отступает на шаг.

– Не правда ли? – спрашивает Лутс и быстро добавляет: – Но ведь я говорю – если бы такая история случилась, то… Но само собой разумеется, ничего подобного никогда не произойдет, для этого я уже слишком стар – словно небесное тело, словно месяц.

Алийде фыркает и быстро исчезает за дверью. Лутс остается один, вначале обводит взглядом комнату, затем вперяет его в пол, будто ищет дыру, в которую можно было бы провалиться. Ну вот, своей болтовней он спек себе этакий румяный пирожок, который не вдруг-то и разжуешь! Вместо того, чтобы помирить других, сам выкинул штуку. Теперь обе дуются – Тээле на Тоотса, Алийде на него, Лутса. Хорошенький танец получается, под стать Овсяному Яану. Пребывал бы и дальше в роли старой тетушки, хоть какое-нибудь дело на этом свете довел бы до конца! Но нет, видишь ли, надо было соваться со своими объяснениями, мол, смотрите – я не такой, как иные, я стараюсь понять, стараюсь быть справедливым. И писатель едва слышно бормочет себе под нос: – Что ты понимаешь, старая моль?! Ну скажи, что ты понимаешь?

Тут дверь за его спиной отворяется, входит Тээле, на лице ее – улыбка.

– О чем это вы тут разговаривали с Алийде?

– Кто? Когда?

– Только что. Алийде пришла в свою комнату, уткнулась в подушку и давится смехом, будто ума лишилась. Мне в ответ – ни слова. Сначала я думала, плачет, а она скалит зубы, словно с цепи сорвалась. Что вы ей сказали?

– Да ничего. Почитали немножко «Весну».

– Нет, нет! «Весну» вы ей и прежде читали, но она никогда так не смеялась, даже слова произнести не может.

– Что же это я сказал… – писатель разводит руками. – Что я, собственно, сказал? Ничего такого, чтобы… Ах да, дал ей обиняком понять, что я бы лично старался быть покладистее, если бы когда-нибудь… ну, так… знаете…

– Не знаю, – мотает Тээле головой. – Думаю, вы просто-напросто проезжались на мой счет – так оно скорее всего и есть. Остается вопрос – кто из вас был заводилой?

– Н-не-ет! – Лутс делает руками протестующий жест. – Про вас – ни слова. – И обращается к появившейся на пороге Алийде, глядя на пылающие щеки которой, действительно, трудно понять, плакала она или смеялась. – Ну, скажите, Алийде, разве мы проезжались на счет Тээле?

– Кто это сказал?

– Нас подозревают.

– Нет, не проезжались.

– Странно, – произносит Тээле, – о чем же вы в таком случае говорили? Я бы не допытывалась, но ведь и мне тоже хочется немножко посмеяться. Если это не секрет, отчего вы не говорите?

– Да так… вроде бы немножко дико, – Лутс обменивается с Алийде многозначительным взглядом. – Секрета нет, но – дико.

– Ну и что с того?! Мы ведь уже не в школе, где из-за всякого пустяка начинали дразнить.

– Но, Тээле, вам придется порядком посмеяться.

– Именно этого мне и хочется.