Владислав Реймонт - Брожение

Она говорила долго, искрение, раскрывая свою чистую душу, свои мысли и мечты, возвышенные альтруизмом, верой в добро и справедливость.

Сначала Янка слушала невнимательно — взгляд Витовского тревожил ее, но потом она увлеклась и, всматриваясь в прелестную головку Ядвиги, словно окруженную ореолом святости и доброты, стала вникать в смысл ее речи. «Знает ли она об анонимном письме? — вдруг подумала Янка. — Известно ли ей, кто я?» В глубине души она впервые почувствовала боль от сознания своего ничтожества в сравнении с этой святой женщиной. Она больше не слушала, вспоминая свое прошлое и сравнивая его с жизнью Ядвиги. «Кто такая я?» Эта мысль неотступно терзала ее. Она отпустила руку Ядвиги и села, помрачнев от гнетущих воспоминаний.

— Что случилось? — спросила Ядвига заботливо и ласково.

— Ничего, я просто немного устала. — Янка опустила голову, боясь, как бы та по глазам не прочла ее мысли: румянец нестерпимо жгучего стыда покрыл ее лицо.

Вскоре перешли в столовую, похожую на трапезную средневекового монастыря — так она была сумрачна и так заставлена громоздкими буфетами.

Вокруг царила тишина. Прислуга подавала молча. Десятки свеч в больших бронзовых канделябрах тлели уныло, освещая лишь часть комнаты: буфеты и сводчатый потолок с резко очерченными гранями, похожими на лапы огромного паука, тонули в сумраке.

Разговор постепенно оживился. Молчала только Янка: ей было грустно и тяжело. Она смотрела то на лица сидящих, которые ей улыбались, то на белую скатерть, заставленную сверкающим хрусталем и серебром, то на глубокие ниши разноцветных окон, в которые светил месяц и бросал на каменный пол длинные полосы бледных разноцветных лучей. Потом она снова погружалась в себя и задавала один и тот же вопрос: «Известно ли ей, кто я?».

Когда они прощались, Янка заметила, каким недружелюбным, ироническим взглядом смерил Витовский ее и Анджея. Этот взгляд задел ее: она хотела сказать ему что-то, но не успела, он подал ей руку и повел к бричке.

— Чудесный вечер, не правда ли? — заметила она, чтобы только сказать что-нибудь, и указала на месяц, разливающий серебряные полосы света по дрожащей воде канала и удлиняющий тени пихт.

— Чудесный! Вы находитесь в стадии величайшего счастья, поэтому вам кажется все прекрасным, даже такой банальный вечер с луной, озером и старым замком. Жаль, вы не рисуете: можно увековечить его акварелькой. Панна Ясиновская уже воспела это в дюжине сонетов.

Янка отвернулась, а он пожалел о своем сарказме — прощаясь, усиленно искал ее взгляда, но она на него так и не посмотрела.

Они поехали. Анджей был в прекрасном настроении, целовал ее беспрестанно и приставал к ней с просьбами. Ей становилось так страшно и противно, что сквозь стиснутые зубы она могла лишь ответить:

— Нет… нет…

В эту ночь Янка долго не могла уснуть, много думала о себе, о людях. Иногда перед ее взором молнией вспыхивали глаза Витовского, возникала прекрасная голова Ядвиги.

Зависть к тем, кто живет спокойной, чистой и плодотворной жизнью, мучила и терзала ее.

В конце сентября, намереваясь перевезти отца в Кроснову, Янка поехала в Варшаву.

Она зашла за доктором и вместе с ним отправилась в больницу, по дороге расспрашивая его об отце.

— Все без изменений: рассудок его окончательно расстроен. Что слышно у вас?

— Жива, здорова, и только.

— Это и много, и ничего.

— Вся моя теперешняя жизнь такова — одна пустота.

— Вы говорите так, имея дом, мужа и семейные обязанности?

— И, к сожалению, больше ничего у меня нет.

— Этого довольно с избытком, чтобы заполнить жизнь.

Янка промолчала. Ей не хотелось говорить — все это ей надоело; кроме того, она молчала потому, что чувствовала правоту доктора: если она добровольно надела это ярмо, значит, должна покориться.

— Собственно говоря, чего вы ждете от жизни, пани Янина? Я имею право спросить вас об этом: я ваш друг и от всей души желаю вам добра; хоть раз скажите откровенно, чего вы хотите, к чему стремитесь? И что вы дадите взамен? К примеру, вон тот извозчик, который едет впереди, знает, чего хочет: он желает заработать, чтобы прокормить семью, воспитать детей; взамен он отдает свой труд; тот лавочник — тоже, и так почти все люди. Артист стремится к славе и поэтому отдает людям свой талант, свои мысли, чувства, — это простой обмен услугами. Что нужно вам, и что вы можете дать взамен?

Он говорил громко и резко и так закашлялся, что с минуту стоял на панели, опершись о стену дома.