Кнут Гамсун - Новая земля (Новь)

Было совсѣмъ тихо въ мастерской. Ойэнъ отпилъ изъ своего стакана. Художникъ Мильде сидѣлъ и счищалъ какое-то пятно на своемъ костюмѣ и ровно ничего не понималъ; онъ протянулъ свой стаканъ журналисту, чокнулся съ нимъ и шепнулъ:

"За твое здоровье!"

Фру Ханка первая заговорила:

"Да, да, Ойэнъ, какъ вы это все понимаете, какъ дрожитъ то, что вы пишете! Кипучее молчаніе народа. — Я слышу это и понимаю. Я нахожу, что это очень хорошо".

Всѣ согласились съ этимъ, и Ойэнъ былъ тронутъ. Радость очень шла къ его молодому лицу.

"Это только настроеніе", — сказалъ онъ.

Ему бы очень хотѣлось услышать особое мнѣніе Паульсберга, но Паульсбергъ молчалъ.

"Но зачѣмъ вы выбрали такую тему? Я хочу сказать — стихотвореніе въ прозѣ? Да, да, это очень хорошо".

"Это, собственно говоря, мое настоящее призваніе", отвѣчалъ Ойэнъ. "Романы у меня не выходятъ; у меня постоянно выходятъ стихи. Да, съ рифмой, или безъ нея, но всегда стихи. Послѣднее время я даже не пишу рифмъ".

"Чѣмъ выражается, собственно говоря, ваша нервность?" спросила фру Ханка своимъ мягкимъ голосомъ. "Вѣдь это очень грустно, вы должны теперь непремѣнно позаботиться о томъ, чтобы выздоровѣть".

"Да, нужно попробовать. Напримѣръ, у меня бываетъ иногда такое чувство, какъ-будто что-то содрогается во мнѣ, дрожитъ, почти раздираетъ меня. Я не могу ходитъ по коврамъ, потому что, если я что-нибудь уроню, то снова не найду. Никогда я не слышу, что оно падаетъ, и мнѣ не приходить въ голову искать его. И оно такъ и лежитъ. Можете вы себѣ представить что-нибудь болѣе невыносимое, чѣмъ то, что оно тамъ лежитъ, и вы оставляете его тамъ лежать. Меня всегда мучаетъ, когда я ступаю на коверъ; я собираюсь съ силами, кладу руки въ карманъ; я пристально смотрю на пуговицы своего костюма, чтобъ ни одну изъ нихъ не потерять, и я нѣсколько разъ оборачиваюсь, чтобы видѣть, не потерялъ ли я чего-нибудь. Потомъ есть еще другія вещи, мучающія меня; странныя, навязчивыя мысли мучатъ меня. Я ставлю стаканъ съ водой на самый край стола и мысленно держу пари съ кѣмъ-нибудь, пари на громадныя суммы. Тогда я начинаю дуть на стаканъ; если же онъ падаетъ, то я проигралъ, проигралъ такую большую сумму, что я на всю жизнь банкротъ, если же онъ устоитъ, то я выигралъ и могу себѣ купитъ гдѣ-нибудь на Средиземномъ морѣ дворецъ. То же самое бываетъ со мной, когда я поднимаюсь по незнакомымъ лѣстницамъ; если шестнадцать ступеней, — я выигралъ, если восемнадцать — проигралъ. Кромѣ того, иногда появляются еще другія, очень смущающія меня обстоятельства; если, напримѣръ, лѣстница противъ всѣхъ ожиданій будетъ имѣть двадцать ступеней, что тогда я проигралъ, или выигралъ? Но я не уступаю, дѣло доходитъ до процесса, который я, конечно, проигрываю".

"Да, вы не должны смѣяться надъ этимъ, это очень плохо. Но это все еще сносно; я приведу вамъ еще нѣсколько другихъ примѣровъ. Пусть кто-нибудь въ сосѣдней комнатѣ будетъ пѣть одинъ и тотъ же куплетъ какой-нибудь пѣсни и будетъ пѣть не переставая, безъ остановки, допоетъ до конца и снова сначала, и, скажите пожалуйста, что это васъ не сведетъ съ ума?

Тамъ, гдѣ я живу, есть такой человѣкъ, портной, который сидитъ, шьетъ и поетъ, и его пѣсни безконечны. Хорошо. Вы этого не выдерживаете, вскакиваете, какъ безумный, и уходите изъ комнаты. Но тутъ вы попадаете на другое терзаніе: на улицѣ вы встрѣчаете человѣка, какого-нибудь знакомаго, съ которымъ вы вступаете въ разговоръ. Въ продолженіе этого разговора вамъ приходитъ въ голову что-то очень пріятное, что вы, можетъ быть, получите нѣчто, надъ чѣмъ вамъ хотѣлось бы подумать и, какъ слѣдуетъ, имъ насладиться. Но въ то время, какъ вы стоите и разговариваете съ человѣкомъ, вы забываете это пріятное, забываете совершенно эти пріятныя мысли и потомъ уже никакъ не можете ихъ вспомнитъ".

"Тогда настаетъ боль, страданія. Васъ мучаетъ, что вы упустили это пріятное, тайное наслажденіе, которое вы могли бы имѣть безъ усилій, безъ всякихъ затратъ".

"Да, это странно. Но какъ только вы попадете въ деревню, въ сосновый лѣсъ, все это пройдетъ", сказала фру Ханка материнскимъ тономъ.

Мильде поддержалъ ее.

"Конечно, это будетъ такъ. И вспомни насъ, когда попадешь въ свое царство".

"Ты встрѣтишь тамъ Андрея Бондезена", сказалъ журналистъ. "Онъ живетъ тамъ, занимается адвокатурой и политикой. Чортъ бы его побралъ, въ слѣдующій разъ его навѣрно выберутъ".

Олэ Генрихсенъ все время смирно сидѣлъ на своемъ стулѣ, порой спокойно разговаривалъ со своимъ сосѣдомъ, или же совершенно молчалъ и курилъ сигары. Ему также былъ знакомъ Торахусъ; онъ посовѣтовалъ Ойэну посѣтить Хардскую темницу, это всего въ четверти мили отъ Торахусъ. Ѣхать нужно по водѣ, по обѣимъ сторонамъ густой лѣсъ, а Хардская темница выступаетъ, какъ маленькій бѣлый мраморный дворецъ на опушкѣ лѣса.