Кнут Гамсун: Новая земля (Новь)

Тѣмъ же шагомъ фру Либерія продолжала свой путь черезъ городъ. Людямъ не надоѣдало спрашивать другъ у друга, кто это можетъ быть, кто это такое. Какое любопытство; это была фру Либерія Гранде, жена Гранде, изъ великаго рода Грандовъ; она сидѣла спокойно и важно въ своей одиночкѣ, какъ настоящій министръ, и совершала свою рѣдкую, рѣдкую утреннюю прогулку. Въ этомъ не было ничего необыкновеннаго, развѣ только то, что она ѣхала шагомъ. Но ея красная вуаль не была современной, она производила очень кричащее впечатлѣніе, и молодежь, слѣдившая за модой, смѣялась про себя надъ этой красной вуалью. Но многіе подозрѣвали бѣдную даму въ высокомѣрныхъ мысляхъ, у нея быль видъ, какъ-будто она выѣхала изъ дому съ намѣреніемъ быть всѣми замѣченной, да, какъ-будто она непрестанно говорила про себя: "вотъ и я".

Такой у нея былъ видъ.

Не было совсѣмъ плохо, когда она приказала своему кучеру остановиться передъ зданіемъ Стортинга. Что ей тамъ было нужно? А когда кучеръ еще кромѣ того ударилъ хлыстомъ по лошади, многіе изъ присутствующихъ подумали, что это зашло уже черезчуръ далеко. Что ей было дѣлать въ Стортингѣ? Онъ былъ закрытъ; всѣ разошлись по домамъ, засѣданіе кончилось; что эта женщина съ ума сошла? Но многіе, знавшіе фру Либерію, знали, что ея мужъ засѣдалъ въ либеральной комиссіи въ Стортингѣ, въ дворцовой комнатѣ, туда можно было попасть съ той стороны; развѣ она не могла навѣстить своего мужа? Противъ этого ничего нельзя было сказать, ей нужно было что-нибудь сказать мужу, и, кромѣ того, фру Гранде вѣдь не часто выѣзжала. Нѣтъ, къ ней были очень несправедливы.

Фру Либерія сошла съ одиночки и приказала кучеру ждать; тяжело и медленно она направилась къ лѣстницѣ; ея красная вуаль висѣла безжизненно на спинѣ, вѣтерокъ не шевелилъ ея, затѣмъ она исчезла въ большомъ зданіи…

Къ двумъ часамъ жизнь и суматоха въ городѣ достигаютъ высшей степени, все въ движеніи — люди идутъ, ѣдутъ, покупаютъ и продаютъ, гдѣ-то далеко работаютъ машины съ глухимъ шумомъ. Внизу, въ гавани раздается свистокъ съ парохода, потомъ другой, вездѣ развѣваются флаги, большія баржи скользятъ взадъ и впередъ, ставятъ и убираютъ паруса. Порой какой-нибудь пароходъ бросаетъ свой якорь, и желѣзныя цѣпи гремятъ въ шлюзахъ, издавая запахъ ржавчины; и какъ побѣдные крики катятся эти звуки надъ городомъ въ свѣтлый ясный день.

Жизнь кипитъ.

Пароходъ съ дегтемъ Тидемана былъ готовъ къ отходу, вотъ почему Тидеманъ былъ на пристани, Ханка пришла съ нимъ; они оба были тамъ и стояли молча рука объ руку. Каждую минуту они смотрѣли другъ на друга глазами, полными радости и молодости. Навстрѣчу имъ изъ гавани развѣвались флаги. Когда корабль началъ отходить, Тидеманъ высоко поднялъ шляпу, а Ханка махала платкомъ. Съ корабля имъ отвѣчали тѣмъ же. А корабль скользилъ дальше къ выходу изъ фіорда.

"Хочешь, уйдемъ?" спросилъ онъ, нагнувшись къ ней.

Она крѣпко держалась за него и отвѣчала:

"Какъ хочешь!"

Но въ эту самую минуту подходилъ другой пароходъ, громадное судно, изъ трубъ котораго вырывались клубы дыма.

На немъ былъ товаръ для Тидемана; этотъ пароходъ онъ ждалъ всѣ эти послѣдніе дни; онъ былъ такъ радъ, что пароходъ именно теперь подошелъ, онъ сказалъ:

"Ханка, тамъ, на палубѣ, есть товаръ для насъ".

"Тамъ есть товаръ", сказала она. И онъ почувствовалъ, какъ нѣжная дрожь пробѣжала по ея рукѣ, когда она взглянула на него.

Они пошли домой.

1893

"Grand" очень извѣстный ресторанъ въ Христіаніи.