Кнут Гамсун - Новая земля (Новь)

"Я абсолютно про васъ ничего не слыхала. Я все ждала когда кончу съ деньгами, съ послѣдней четвертью; я могла это переносить, пока Олэ былъ въ живыхъ, Олэ разсказывалъ мнѣ про васъ всѣхъ, я не разъ мучила его, но послѣднее время я не имѣла даже его, мнѣ не къ кому было обращаться, и я потеряла всякое терпѣніе. Еще вчера я была здѣсь передъ домомъ; но я не вошла, я вернулась обратно"…

Долженъ ли онъ попросить ее подняться къ дѣтямъ?

"Ты вѣдь на минутку поднимешься наверхъ, Ханка?" сказалъ онъ. "Ты этимъ доставишь всѣмъ намъ удовольствіе. Я не знаю, все ли тамъ въ порядкѣ наверху, но"…

"Ахъ да, благодарю тебя, если можно. Я хотѣла просить тебя объ этомъ, узнаютъ ли они меня? Я слышу ихъ; они все бѣгаютъ… да, да, еще разъ тысячу спасибо за сегодня!" Она протянула ему руку.

Онъ взялъ ее и сказалъ:

"Я сейчасъ приду туда, мнѣ здѣсь нечего дѣлать! Ты, можетъ быть, побудешь немного, но я только не знаю, все ли тамъ наверху… Вотъ ключъ отъ входной двери, тебѣ не надо будетъ звонить. Но берегись дѣтскихъ башмаковъ, когда ты ихъ возьмешь на руки. Да, не смѣйся этому; кто знаетъ, надѣты ли на нихъ новые башмаки сегодня?"

Ханка ушла. Онъ отворилъ дверь, проводилъ ее на лѣстницу и потомъ снова вернулся въ контору. Боже мой, она мучилась недѣли и мѣсяцы изъ-за этихъ денегъ. Ей доставляло удовольствіе пересчитывать ихъ каждый день, и она ждала, ждала, когда ихъ будетъ достаточно. Могъ ли онъ это подумать! Но онъ ничего и не подозрѣвалъ, такъ онъ былъ глупъ. Она носила старое платье, она продала кольцо, а онъ ничего не думалъ. Какъ тяготѣли надъ ней эти деньги. Она не хотѣла прійти раньше, чѣмъ у нея будетъ для этого предлогъ, и ни разу, ни разу до сихъ поръ у нея не было достаточно денегъ…

Тидеманъ снова подошелъ къ своему столу, но онъ не могъ работать. Вотъ здѣсь она стояла, на ней сегодня было бархатное черное платье; но лица ея онъ не видѣлъ, а только немножко шею, маленькую полоску шеи. Теперь она была наверху. Кто знаетъ, можетъ ли онъ теперь подняться. Дѣтей больше не было слышно, они больше не бѣгали, вѣроятно они сидѣли съ ней. Вотъ было бы хорошо, если бъ на нихъ были надѣты красныя платья?

Странно взволнованный онъ поднялся по лѣстницѣ и у двери прихожей онъ постучался, какъ будто онъ не у себя дома. Его жена встала, какъ только увидѣла его.

Она сняла вуаль и сильно покраснѣла. Теперь онъ понялъ. почему она носила вуаль; она не напрасно тосковала и молча страдала тамъ, внизу, въ ея комнатѣ около крѣпости; ея лицо носило рѣзкіе слѣды ея одиночества, и это все сдѣлалось въ этотъ короткій промежутокъ, съ тѣхъ поръ, какъ умеръ Олэ. Іоханна и Ида стояли около нея и держались за ея платье, онѣ не совсѣмъ узнали ее, онѣ смотрѣли удивленно другъ на друга и молчали.

"Онѣ не узнаютъ меня", сказала фру Ханка и сѣла, "я спросила ихъ".

"Нѣтъ, я тебя знаю", сказала Іоханна… И съ этими словами она взобралась къ матери на руки; Ида сдѣлала тоже самое.

Тидеманъ, тронутый, посмотрѣлъ на нихъ.

"Вы не должны лазить, дѣти", сказалъ онъ, "дайте покой вашей мамѣ".

Нѣтъ, этого онѣ не хотѣли, онѣ не хотѣли дать мамѣ покоя. У нея такія красивыя кольца на рукахъ, и такія замѣчательныя пуговицы на платьѣ, за которыя можно дергать. Онѣ начали болтать; имъ бросилась въ глаза также булавка на груди у матери и это также было поводомъ къ разговорамъ. Вотъ онѣ обѣ лежали на колѣняхъ у матери и положили ручки на ея грудь.

"Ты должна ихъ пустить на полъ, когда устанешь", сказалъ Тидеманъ.

"Нѣтъ, нѣтъ, оставь ихъ", сказала она.

Они начали говоритъ объ Олэ, они вспоминали Агату: Тидеманъ ообирался ее отыскать; Олэ просилъ его объ этомъ; ея судьба интересовала его, онъ не забылъ ее.

Въ это время вошла няня, чтобы увести дѣтей; имъ пора была кушать и потомъ ложиться спать.

Но этого дѣти совсѣмъ не хотѣли, они не давались и капризничали; мать должна была идти вмѣстѣ съ ними, въ ихъ спальню, чтобы ихъ успокоитъ. Она посмотрѣла вокругъ; тамъ все была по прежнему; вотъ обѣ маленькія постельки, вотъ одѣяла и крошечныя бѣлыя подушечки, вотъ книги съ картинами, игрушки. Когда она уложила дѣтей въ постельку, она должна была пѣть имъ пѣсенку, иначе онѣ не хотѣли спать, каждая держала по рукѣ и все хотѣли выскочить изъ постели и опять болтать.

Тидеманъ посмотрѣлъ на нихъ нѣкоторое время, потомъ быстро повернулся и вышелъ. Черезъ полчаса Ханка вышла въ гостиную,

"Теперь они заснули", сказала она.

"Я хотѣлъ тебя просить… У насъ здѣсь довольно своеобразно", сказалъ Тидеманъ, "мы сами ведемъ своего рода хозяйство; если бы ты захотѣла здѣсь пообѣдать… Я не знаю, что они тамъ приготовили въ кухнѣ; но мнѣ кажется"…