Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79

— Ничего не поделаешь, Джон. Доктор считает, что на этот раз лед не поможет. Необходима операция.

Он уныло кивнул:

— Да, вот такие теперь доктора... Операция, да еще перед самым важным процессом во всей моей карьере!

Я знал, что имеет в виду шеф. Через несколько месяцев по всему штату приступят к работе крепкие парни из команд кандидатов в губернаторы. Когда они, наконец, откроют в своих душных комнатах окна и свежий ветер выдует табачный дым и алкогольный перегар, будет назван новый избранник народа. Этот судебный процесс был козырной картой моего шефа. Он подготовил и выложил ее ни рано, чтобы нашумевшее дело не успело забыться, ни поздно, ибо для формирования общественного мнения необходимо некоторое время.

Сегодня Старик испугался: блестяще задуманный план мог провалиться, а процесс — стать козырем в чужих руках.

Этого он допустить не мог.

Шеф измерил грустным взглядом длину своей больничной кровати и посмотрел мне прямо в глаза.

— Майк... Послушай, Майк. Ты всегда выделялся среди них, и я гордился тобой, как своим сыном. Понимаешь, ты был моей единственной надеждой во всей нашей вонючей конторе, моим любимым мальчиком. Я уже не молод, и эти выборы — единственный шанс. Другого не будет. Я надеюсь на победу, но готов к неудаче и переживу ее спокойно. Значит, такова воля божья.

Старик передернул плечами под белой больничной рубашкой и ненадолго замолчал, а когда заговорил снова, от немощного шепота не осталось и следа. Своим обычным голосом он твердо чеканил слова:

— Но я не желаю, чтобы всякие шустряки, всякие проходимцы и сукины дети влезли по лестнице, которую я построил своим горбом!

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

Старик не выдержал:

— Майк, прошу тебя. Иди в суд вместо меня.

Я молчал. Он почти умолял:

— Даю тебе полную свободу выбора. Ты — хозяин. Если хочешь, попроси суд о снятии обвинения за недостаточностью улик. Выстави меня идиотом перед всеми этими гнусными писаками — плевать я на них хотел. Делай все, что сочтешь нужным, лишь бы ни один мерзавец не пролез по моим костям.

Я тяжело вздохнул, поскольку понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Искренности в словах шефа было не больше, чем в любой хорошо сыгранной роли, но для меня это ничего не меняло. Я знал прижимистость, деспотизм, хитрость Старика, но любил его вместе со всеми недостатками. Он понял, что выиграл, и улыбнулся:

— Ты сделаешь это, Майк? Для меня...

Я опустил голову:

— Да, Джон.

Шеф сунул руку под подушку, вытащил оттуда листки — заметки по делу и заговорил будничным тоном, словно беседа происходила не в больнице, а в его кабинете:

— Так, присяжные... Обрати внимание на номер три...

Дослушать до конца не было сил.

— Знаю. Читал его досье.

Я пошел к двери и уже с порога обернулся:

— Не забудьте, Джон, вы дали мне полную свободу.

К зданию криминального суда ведет длинная лестница, но мне удалось беспрепятственно поставить ногу лишь на ее нижнюю ступеньку. В ту же секунду я оказался в центре галдящей толпы репортеров. Они тоже знали. По-видимому, Старик схватил телефонную трубку, едва за мной закрылась дверь палаты.

— Мистер Кейс, нам стало известно, что вместо окружного прокурора процесс будете вести вы. Так ли это?

Вот уж кому я ни за что не отвечу! Ненавижу людей, называющих меня «Кейсом». Моя фамилия — Кейес. Неужели так трудно запомнить? Со спокойной улыбкой на лице я продолжал молча пробиваться вверх. Вдогонку летел град вопросов. У входа пришлось остановиться.

— Привет, ребята! Дайте отдышаться. Вы же знаете, что я вернулся из отпуска только сегодня утром.

Толпа не унималась.

— Господин Кейес, говорят, будто окружной прокурор поехал в госпиталь лишь после того, как вызвал вас телеграммой. Чем объясняется его поступок?

Тут наконец мне удалось проскользнуть в крутящуюся дверь и оторваться от преследователей. В холле я повернул направо и почти пробежал мимо пресс-центра суда, но и здесь меня поджидала засада. Запрыгали фотоблицы. Пришлось прибавить ходу, следом неслись газетчики.

К лифту мы подбежали одновременно.

— Джентльмены, хочу сообщить, что к полуденному перерыву будет подготовлено заявление для прессы. После этого я постараюсь держать вас в курсе дел и отвечать на все вопросы... по мере сил. Но сейчас мне необходимо собраться с мыслями, и потому я прошу предоставить такую возможность. Джентльмены, я рассчитываю на ваше понимание, ибо оно — залог нашего плодотворного сотрудничества.