Эдит Уортон - В лучах мерцающей луны

Как бы то ни было, она не жалела о слухах, что станет хозяйкой Олтрингема, стоит ей только захотеть. Временами она спрашивала себя, знает ли об этом Ник… дошли ли слухи до него. Если да, то он должен благодарить за это собственное письмо. В нем он подсказал, каким курсом следовать; она и следовала.

В первую секунду встреча с Элли Вандерлин была для нее шоком; она надеялась никогда больше не увидеть Элли. Но сейчас, пообщавшись с ней, Сюзи поняла, какими ошибочными были ее прежние впечатления от подруги. Нескольких минут хватило, чтобы она привыкла к Элли, как привыкала ко всем и ко всему в прошлой жизни, к которой она вернулась. Что толку так волноваться из-за пустяков? Они с миссис Вандерлин вместе покинули ателье и после посещения новой модистки сейчас пили чай в гостиной номера Элли в «Нуво-люкс».

Элли с упрямством испорченного ребенка вернулась к вопросу о шиншилловом манто. Оно было единственным из увиденных, от которого она пришла в восторг, и, поскольку на ее имя ничего достойного из меховых вещей не оставили, ей, естественно, не терпелось заполучить это… но, конечно, если Сюзи выбирает эту модель для подруги…

Сюзи, откинувшись на подушки, сквозь полуприкрытые веки следила за искусно подправленным личиком миссис Вандерлин, выражавшим то же детское нетерпение, что и год назад, когда она говорила о молодом Давенанте. Сюзи в который раз отметила, что Элли, порывистая по природе, каждому увлечению предавалась с совершенно равной страстью.

— Бедная мерзлячка, — ответила она со смехом, — конечно, получит свое прелестное зимнее манто, а я выберу себе какое-нибудь другое.

— О, дорогая! Это было бы дивно! Конечно, для кого бы ты его ни заказывала, этот человек никогда не узнает…

— Боюсь, можешь себя не успокаивать. Я уже сказала, что заказываю его для себя. — Сюзи сделала паузу, наслаждаясь озадаченным, полным недоумения взглядом Элли; затем все ее удовольствие было отравлено необъяснимо переменившимся выражением на лице подруги.

— О, дорогая… серьезно? Не знала, что у тебя есть кто-то, кто…

Сюзи отчаянно покраснела. Ужас унижения охватил ее. Что Элли посмела подумать о ней… что кто-то еще может посметь!..

— Кто покупает мне шиншилловое манто? Ну, благодарю! — возмутилась она. — Наверно, я должна радоваться, что эта мысль пришла тебе в голову не сразу. По крайней мере, ты долго сомневалась…

Она встала, снова засмеявшись, и принялась расхаживать по гостиной. В зеркале над каминной полкой она увидела свое покрасневшее разозленное лицо и обескураженный взгляд миссис Вандерлин. Повернулась к подруге:

— Допускаю, раз ты такое подумала, то и любой подумает то же самое; так что, наверное, лучше будет объяснить. — Она перевела дыхание и сказала: — Ник и я собираемся расходиться… собственно, уже разошлись. Он решил, что все это было ошибкой. Вероятно, он скоро снова женится… я тоже выйду замуж.

Она выпалила признание в нервном ужасе, как бы Элли Вандерлин не подумала, что возможно какое-то иное объяснение. Она не собиралась быть настолько откровенной; но что сказано, то сказано, и она не очень об этом жалела. Конечно, люди все равно скоро начали бы удивляться, отчего это она снова блуждает по миру одна; а поскольку это был выбор Ника, то почему бы ей так и не сказать? Вспомнив нестерпимые мучения последних часов в Венеции, она спросила себя, как еще должна отблагодарить человека, который унизил ее.

Миссис Вандерлин в изумлении взглянула на нее:

— Ты? Ты и Ник собираетесь расходиться? — Лицо у нее прояснилось. — Ах… так вот, наверное, почему он вернул мне булавку?

— Булавку? — удивилась Сюзи, не сразу вспомнив.

— Несчастную булавочку для галстука, которую я подарила ему, когда покидала Венецию. Он отослал мне ее обратно почти сразу же вместе со страннейшей запиской — написал просто: «Признаться, я ее не заслужил». Я не могла понять, почему он остался равнодушен к булавке. Но теперь я думаю, что причина была в вашей ссоре; хотя, по правде говоря, не знаю, чтó он имеет против меня…

Сюзи стало не по себе. Ник отослал булавку — ту роковую булавку! А она, Сюзи, сохранила браслет — спрятала подальше от глаз, отдергивала руку всякий раз, как касалась маленького свертка, собирая или разбирая вещи, — но не подумала вернуть, нет, ни разу! Кто из них двоих был прав, размышляла она? Не было ли косвенным неуважением по отношению к ней то, что Ник вернул подарок бедной недоумевающей Элли? Или же это было скорее еще одним доказательством его более высокой моральной чуткости!.. Кто в их необъяснимом мире может это знать?