— Гдѣ же…. Боже мой!
И быстрое, неожиданное движеніе его сблизило вдругъ Джонатана Снитчея и Томаса Краггса еще больше, нежели статьи ихъ договора, при заключеніи товарищества. Онъ быстро подошелъ къ сестрамъ, и…. впрочемъ, я лучше не могу передать вамъ, какъ онъ поклонился сперва Мери, а потомъ Граціи, какъ замѣтивши, что мистеръ Краггсъ, глядя на его поклонъ, нашелъ бы вѣроятно, что и кланяться стало нынче слишкомъ легко.
Докторъ Джеддлеръ, желая, можетъ быть, отвлечь вниманіе, поспѣшилъ приступить къ завтраку, и всѣ сѣли за столъ. Грація завяла главное мѣсто, но такъ ловко, что отдѣлила сестру и Альфреда отъ остального общества. Снитчей и Краггсъ сѣли по угламъ, поставивши синюю сумку для безопасности между собою. Докторъ по обыкновенію сѣлъ противъ Граціи. Клеменси суетилась около стола съ какою-то гальваническою дѣятельностью, а меланхолическій Бритнъ за другимъ маленькимъ столикомъ торжественно разрѣзывалъ кусокъ говядины и окорокъ.
— Говядины? спросилъ Бритнъ, подойдя къ Снитчею съ ножемъ и вилкою въ рукѣ и бросивши въ него лаконическій вопросъ, какъ метательное оружіе.
— Конечно, отвѣчалъ адвокатъ.
— А вамъ тоже?
Это относилось къ Краггсу.
— Да, только безъ жиру, и получше сваренный кусочекъ, отвѣчалъ Краггсъ.
Исполнивши эти требованія и умѣренно надѣливши доктора (онъ какъ будто зналъ, что больше никто не хочетъ ѣсть), Бритнъ сталъ какъ только можно было ближе, не нарушая приличія, возлѣ Компаніи подъ фирмою «Снитчей и Краггсь», и суровымъ взглядомъ наблюдалъ, какъ управляются они съ говядиной. Разъ, впрочемъ, строгое выраженіе лица его смягчилось: это случилось по поводу того, что Краггсъ, зубы котораго были не изъ лучшихъ, чуть не подавился, при чемъ Бритнъ воскликнулъ съ большимъ одушевленіемъ: «я думалъ, что онъ ужъ и умеръ!»
— Альфредъ, сказалъ докторъ: — слова два, три объ дѣлѣ, пока мы еще за завтракомъ.
— Да, за завтракомъ, повторили Снитчей и Краггсъ, которые, кажется, и не думали оставить его.
Альфредъ хоть и не завтракалъ, хоть и былъ, казалось, по уши занятъ разными дѣлами, однакоже, почтительно отвѣчалъ:
— Если вамъ угодно, сэръ.
— Если можетъ быть что нибудь серьёзное, началъ докторъ: — въ такомъ….
— Фарсѣ, какъ человѣческая жизнь, договорилъ Альфредъ.
— Въ такомъ фарсѣ, какъ наша жизнь, продолжалъ докторъ: — такъ это возвращеніе въ минуту разлуки двойного годового праздника, съ которымъ связано для насъ четырехъ много пріятныхъ мыслей и воспоминаніе о долгихъ, дружескихъ отношеніяхъ. Но не объ этомъ рѣчь и не въ томъ дѣло.
— Нѣтъ, нѣтъ, докторъ Джеддлеръ, возразилъ молодой человѣкъ: — именно въ томъ-то и дѣло; такъ говоритъ мое сердце, такъ скажетъ, я знаю, и ваше, — дайте ему только волю. Сегодня я оставляю вашъ домъ, сегодня кончается ваша опека; мы прерываемъ близкія отношенія, скрѣпленныя давностью времени, — имъ никогда уже не возобновиться вполнѣ; мы прощаемся и съ другими отношеніями, съ надеждами впереди, — онъ взглянулъ на Мери, сидѣвшую возлѣ него, — пробуждающій мысли, которыя я не смѣю теперь высказать. Согласитесь, прибавилъ онъ, стараясь ободрить шуткой и себя и доктора: — согласитесь, докторъ, что въ этой глупой, шутовской кучѣ сора съ же хоть зернышко серьёзнаго. Сознаемся въ этомъ сегодня.
— Сегодня! воскликнулъ докторъ. — Слушайте его! ха, ха, ха! Сегодня, въ самый безсмысленный день во всемъ безсмысленномъ году! Въ этотъ день, здѣсь, на этомъ мѣстѣ, дано было кровопролитное сраженіе. Здѣсь, гдѣ мы теперь сидимъ, гдѣ сегодня утромъ танцовали мои дочери, гдѣ полчаса тому назадъ собирали намъ къ завтраку плоды съ этихъ деревъ, пустившихъ корни не въ землю, а въ людей, — здѣсь угасли жизни столь многихъ, что нѣсколько поколѣній послѣ того, еще за мою память, здѣсь, подъ нашими ногами, разрыто было кладбище, полное костей, праха костей и осколковъ разбитыхъ череповъ. А изъ всѣхъ сражавшихся не было и ста человѣкъ, которые знали бы, за что они дерутся; въ числѣ праздновавшихъ побѣду не было и ста, которые знали бы, чему они радуются. Потеря или выигрышъ битвы не послужили въ пользу и полусотнѣ. Теперь нѣтъ и поддюжины, которые сходились бы въ мнѣніи о причинѣ и исходѣ сраженія; словомъ, никто никогда не зналъ объ немъ ничего положительнаго, исключая тѣхъ, которые оплакивали убитыхъ. Очень серьёзное дѣло! прибавилъ докторъ со смѣхомъ.
— А мнѣ такъ все это кажется очень серьёзнымъ, сказалъ Альфредъ.
— Серьёзнымъ! воскликнулъ докторъ. — Если вы такія вещи признаете серьёзными, такъ вамъ остается только или сойти съ ума, или умереть, или вскарабкаться куда нибудь на вершину горы и сдѣлаться отшельникомъ.
Читать дальше