Чарльз Диккенс: Том 16. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы XXX - LXIV)

В Ярмут я приехал вечером и пошел в гостиницу. Я знал, что комната для гостей в доме Пегготи — моя комната — будет в ближайшее время занята, а быть может, великий Гость, которому все живое должно уступать место, уже перешагнул порог. Вот почему я отправился в гостиницу, пообедал там и договорился о ночлеге.

Было часов десять, когда я вышел на улицу. Почти все лавки были закрыты, и городок притих. Подойдя к «Омеру и Джорему», я увидел, что ставни затворены, но дверь в лавку еще распахнута настежь. Издали я мог разглядеть мистера Омера, курившего трубку в дверях гостиной, а потому вошел и осведомился, как он поживает.

— Господи помилуй, кого я вижу! — воскликнул мистер Омер.— А вы-то сами как поживаете? Присаживайтесь... Надеюсь, вам не мешает дым?

— Нисколько,— ответил я.— Мне он нравится, если трубку курю не я, а кто-нибудь другой.

— Если курит кто другой, вот как? — со смехом подхватил мистер Омер.— Тем лучше, сэр. Дурная привычка для молодого человека. Присаживайтесь. Я курю из-за астмы.

Мистер Омер посторонился, чтобы пропустить меня, и придвинул мне стул. Запыхавшись, он снова уселся и затянулся трубкой, словно в ней-то и заключался необходимый ему воздух.

— Я очень опечален плохими известиями о мистере Баркисе,— сказал я.

Мистер Омер с серьезным видом посмотрел на меня и покачал головой.

— Вы не знаете, как он себя чувствует сегодня? — спросил я.

— Этот самый вопрос я задал бы вам, сэр, если бы не моя деликатность,— отвечал мистер Омер.— Это одна из неприятных сторон нашего дела. Если кто-нибудь заболевает, мы не можем справляться о его здоровье.

Мысль о таком затруднении мне не приходила в голову, хотя, входя в лавку, я и опасался, что услышу знакомый стук. Теперь, когда мистер Омер коснулся этой темы, я признал справедливость его слов, о чем и сказал ему.

— Да, да, вы сами понимаете,— кивая головой, подтвердил мистер Омер.— Мы не решаемся спрашивать. Ах, боже мой, да многие так и не оправились бы от потрясения, если бы им сказали: «Омер и Джорем шлют свой привет и желали бы знать, как вы себя чувствуете сегодня утром?» Или сегодня вечером, смотря по обстоятельствам.

Мы с мистером Омером кивнули друг другу, и мистер Омер зарядился воздухом при помощи своей трубки.

— Вот одна из причин, почему наше ремесло не позволяет оказывать внимание, которое часто хотелось бы оказать,— сказал мистер Омер.— Возьмем, к примеру, меня. Не один год, а сорок лет я знал Баркиса, видел, как он проезжал мимо моей лавки. Но я не могу пойти и спросить, как его здоровье.

Я понимал, что это не на шутку огорчает мистера Омера, и поделился с ним своими соображениями на этот счет.

— Надеюсь, корыстен я не больше, чем всякий другой,— продолжал мистер Омер.— Посмотрите на меня! В любую минуту я могу задохнуться, а при таких обстоятельствах мне, на мой взгляд, уже не до корысти. Не до того, знаете ли, человеку, который чувствует, что ему вот-вот не хватит воздуха, да что там — уже не хватает, словно дырявым кузнечным мехам. А вдобавок этот человек — дедушка,— присовокупил мистер Омер.

Я отвечал:

— Конечно.

— Не то чтобы я жаловался на свое ремесло,— продолжал мистер Омер.— Нет, я не жалуюсь. Разумеется, в каждом деле есть свои хорошие и дурные стороны. Хотел бы я только, чтобы у людей было больше силы духа.

С самым благодушным и приветливым видом мистер Омер несколько раз молча затянулся трубкой, а затем сказал, возвращаясь к началу разговора:

— Ну, так вот, справляться о том, как поживает Баркис, мы можем только у Эмли. Она знает наши истинные чувства и опасается нас не больше, чем ягнят. Минни и Джорем как раз отправились туда расспросить ее, как он себя чувствует сегодня вечером (она сейчас у тетки, помогает ей после работы). И если вы соблаговолите подождать их возвращения, они вам все расскажут. Не выпьете ли чего-нибудь? Рюмку грога? Я сам пью грог, когда курю,— продолжал мистер Омер, взяв свою рюмку.— Говорят, он смягчает пути, по которым доходит до меня этот несчастный воздух. Но, господи помилуй, тут дело не в том, что пути не в порядке! — прохрипел мистер Омер.— «Дай мне вдоволь воздуху,— говорю я моей дочери Минни,— а уж пути-то я, дорогая моя, сам найду».