Эдвард Форстер - Говардс-Энд

Затем она открыла одну из дверей напротив — их было две, — и обои сменились побелкой. Эта часть дома предназначалась для слуг, хотя Маргарет едва ли это поняла: снова просто комнаты, где могут собраться друзья. Сад позади дома был полон цветущих вишен и слив. Дальше можно было разглядеть луг и темную скалу с соснами. Да, луг был красив.

Запертая в доме из-за отвратительной погоды, Маргарет опять обрела ощущение пространства, которого автомобиль попытался ее лишить. Она вновь вспомнила, что десять квадратных миль вовсе не в десять раз прекраснее, чем одна квадратная миля, а тысяча квадратных миль — это совсем не рай небесный. Иллюзия огромности, которую так поддерживает Лондон, была навсегда рассеяна, когда она прошла из холла Говардс-Энда на кухню и услышала, как струи дождя льются, разделившись, по обеим сторонам крыши.

Теперь ей на память пришла Хелен, которая, разглядывая половину Уэссекса с гребня Пурбекских холмов, сказала: «Что-то будет потеряно». Маргарет в этом уверена не была. Например, ее королевство удвоится, если открыть ту дверь, что ведет на лестницу.

Теперь она думала о карте Африки, об империях, об отце, о двух великих нациях, жизненные течения которых согревали ее кровь, но, смешавшись, охладили разум. Она пошла назад, в холл, и в это время дом задрожал.

— Это ты, Генри? — позвала она.

Ответа не было, но дом вновь дрогнул.

— Генри, это ты вошел?

Похоже, это стучало сердце дома, сначала тихо, потом громче, по-военному. Стук перекрывал звук дождя.

Страшно бывает лишь изголодавшемуся воображению, а не тому, что имеет достаточно пищи. Маргарет распахнула дверь на лестницу. Стук, похожий на удары барабана, почти оглушил ее. По ступеням спускалась женщина, старуха, с прямой спиной и бесстрастным лицом. Ее губы разомкнулись, и она сухо произнесла:

— О, я приняла вас за Рут Уилкокс.

— Я… — заикаясь, проговорила Маргарет, — миссис Уилкокс… я?

— Конечно, мне показалось, только показалось. Похожая походка. Будьте здоровы.

И старуха ушла в дождь.

— Она здорово перетрусила, — говорил мистер Уилкокс, излагая случившееся Долли за чаем. — У вас, девочек, нервы никуда не годятся. Конечно, когда я произнес первое слово, все встало на свои места, но какая глупая старуха эта мисс Эйвери — она тебя испугала, да, Маргарет? Ты стояла и сжимала пучок сорняков. Она могла бы что-нибудь сказать тебе, вместо того чтобы просто спуститься по лестнице в своей наводящей ужас шляпе. Она прошествовала мимо, когда я вошел. Автомобиль и тот потупился. Вот уж удивительное создание! Некоторые старые девы такими бывают. — Он закурил сигарету. — Это у них последнее средство. Один Господь ведает, что она там забыла в доме. Но это дело Брайса, не мое.

— Не такая уж я была дурочка, как ты рассказываешь, — ответила Маргарет. — Я просто испугалась, потому что до этого в доме все время было очень тихо.

— Вы решили, что появилось привидение? — спросила Долли, для которой незримое сводилось к привидениям и церковной службе.

— Не совсем так.

— Но она ведь правда тебя испугала, — сказал Генри, который был весьма склонен поддерживать в женщинах чувство робости. — Бедняжка Маргарет! Тут нет ничего удивительного. Необразованные классы крайне глупы.

— Мисс Эйвери принадлежит к необразованным классам? — спросила Маргарет и неосознанно принялась разглядывать убранство Доллиной гостиной.

— Одна из работниц фермы. Люди вроде нее вечно что-нибудь предполагают. Она предположила, что ты знаешь, кто она такая. Оставила все ключи от Говардс-Энда в передней и предположила, что ты, когда вошла, их увидела и что, закончив осмотр дома, запрешь его и вернешь ключи ей. А на ферме ее племянница повсюду их разыскивала. Недостаток образования делает людей очень небрежными. Когда-то в Хилтоне было полно таких женщин, как мисс Эйвери.

— Возможно, меня бы это не раздражало.

— Как и то, что мисс Эйвери сделала мне свадебный подарок, — вставила Долли.

Фраза была нелогичной, но зато интересной. Благодаря Долли Маргарет предстояло многое узнать.

— Но Чарльз сказал, что я не должна на нее обижаться, потому что она была знакома с его бабушкой.

— Ты, как всегда, все перепутала, моя любезная Доротея.

— То есть прабабушкой — той, которая завещала дом миссис Уилкокс. Разве обе они и мисс Эйвери не были дружны, когда Говардс-Энд тоже был фермой?

Свекор Долли выпустил струйку дыма. Странно он относился к своей покойной жене. Намекал на нее в беседе, не мешал другим о ней говорить, но никогда не произносил ее имя вслух. Не интересовался он и ее туманным буколическим прошлым. А Долли интересовалась. По следующей причине.