Шарль Нодье - Нодье Ш. Читайте старые книги. Кн.1

Теодор вздыхал все печальнее; ему становилось все хуже.

Тем временем мы дошли до улицы Славных ребят, где устраивает свои публичные распродажи Сильвестр; на этом роскошном книжном базаре, где так любят бывать ученые люди, за последнюю четверть века сменяли друг друга бесценные сокровища, о каких не мечтали даже Птолемеи, чью библиотеку, возможно, сжег вовсе не Омар {26} 26 …Птолемеи… сжег вовсе не Омар… — По преданию, арабский калиф Омар приказал сжечь в 641 г. богатейшую александрийскую библиотеку, собранную при династии Птолемеев; в настоящее время считается, что библиотека была уничтожена позже, при взятии города мусульманами в 868 г. , что бы там ни болтали по этому поводу наши историки. Никогда не случалось мне видеть столько великолепных изданий сразу.

— Мне жаль тех несчастных, что расстаются с ними! — сказал я Теодору.

— Они либо уже умерли, либо скоро умрут от этого! — отвечал он.

Но зала была пуста. Лишь неутомимый господин Тур с присущим ему терпением и точностью переписывал на аккуратно вырезанные карточки названия трудов, только что ускользнувших из-под его неусыпного надзора. Этот человек, счастливейший из смертных, хранит в своей картотеке точные копии титульных листов всех книг, какие когда бы то ни было выходили из печати. Даже если все плоды типографского искусства погибнут во время революции, которая не замедлит разразиться в результате постоянного совершенствования нашего общества, это не помешает господину Туру оставить потомкам полный каталог универсальной библиотеки. Без сомнения, предусмотрительность, с которой господин Тур загодя начал составлять опись нашей цивилизации, достойна восхищения. Через несколько лет это уже никому и в голову не придет.

— Господи помилуй, дражайший Теодор, — сказал почтенный господин Сильвестр, — вы ошиблись днем. Последние торги окончились вчера. Все эти книги уже проданы, и скоро за ними пришлют.

Теодор пошатнулся и побледнел. Лицо его стало похоже на потертый сафьян лимонного цвета. Сердце мое преисполнилось сострадания к несчастному.

— Ну что ж! — сказал Теодор убитым голосом. — Жестокая судьба, как водится, не щадит меня! Но скажите же: кому принадлежат эти жемчужины, эти бриллианты, эти сказочные богатства, достойные украсить библиотеки де Ту и Гролье {27} 27 С. 42. …библиотеки де Ту и Гролье… — Об этих библиотеках еще не раз пойдет речь в статьях Нодье. Библиотека казначея Гролье, насчитывавшая более трех тысяч томов, известна роскошными переплетами; после смерти владельца она около ста лет пролежала в особняке его наследников в темноте и сырости, а в 1676 г. была продана с молотка. До нас дошло около пятисот книг из собрания Гролье. О богатстве этой библиотеки может свидетельствовать хотя бы тот факт, что в ней было не менее шести экземпляров такого шедевра полиграфического искусства, как альдовский ”Сон Полифила” (см. о нем в наст. изд. в новелле ”Франциск Колумна”). Библиотека историка Жака Огюста де Ту к моменту его смерти насчитывала тысячу рукописей и восемь тысяч книг в переплетах коричневой телячьей кожи с золотыми рамками или красного, зеленого либо лимонного сафьяна. Де Ту завещал не продавать и не разрознивать библиотеку, но уже в 1679 г. наследники его второго сына вынуждены были устроить распродажу; часть книг и рукописей отошла к Королевской библиотеке, а остальные приобрел, дабы сохранить целостность собрания, маркиз де Менар; после смерти Менара так же поступил кардинал де Субиз; борьба за сохранение библиотеки де Ту продолжалась до 1789 г., когда наследники кардинала решились распродать ее. Распродажа длилась 4 месяца (январь-май), причем в напряженную предреволюционную пору книги продавались по смехотворно малой цене (в среднем по четыре с половиной франка за том). ?

”Кружевной ” переплет работы Падлу. Красный сафьян

— Все как обычно, сударь, — отвечал г-н Сильвестр. — Справедливость требовала, чтобы первые издания античных авторов, эти старинные экземпляры отличной сохранности с собственноручными пометами прославленных эрудитов, эти интереснейшие и редчайшие труды по филологии, о существовании которых не подозревают ни Академия, ни университет, перешли во владение сэра Ричарда Хебера. Это доля британского льва {28} 28 Это доля британского льва. — Нодье обыгрывает одновременно и фразеологизм ”львиная доля”, и символику английского герба. , которому мы охотно уступаем греческие и латинские книги — ведь нынче мало кто знает эти языки. А вот эти великолепные коллекции трудов по естественной истории, уникальные по стройности изложения и качеству гравюр, приобрел князь де *** {29} 29 С. 44. Князь де *** — Имеется в виду Франсуа-Виктор Массена, князь Эсслингский (? — 1847). , которому склонность к научным занятиям позволяет найти достойное применение огромному состоянию. Эти любопытные драматические опыты наших предков — средневековые мистерии и чудесные моралите, не знающие себе равных, пополнят образцовую библиотеку господина Солейна {30} 30 О коллекции Солейна см. наст. изд., т. 2. с. 100–101. . А эти старинные фацеции, изящные, тонкие, прелестные, отлично сохранившиеся, дожидаются вашего друга, любезного и остроумного господина Эме-Мартена. Мне нет нужды объяснять вам, кому принадлежат эти книги в великолепных, нисколько не потертых сафьяновых переплетах с тройной каемкой, пышным ”кружевным” тиснением и замысловатыми узорами. Их приобрел Шекспир мелких собственников, Корнель мелодрамы {31} 31 Корнель мелодрамы — Р.-Ш.-Г. де Пиксерикур, друг Нодье и знаменитый собиратель, ”классик” мелодрамы — жанра, который Нодье высоко ценил. , искусный и красноречивый певец страстей и добродетелей народа, который утром не обратил на них должного внимания, но зато вечером выложил немалую сумму, впрочем, ворча сквозь зубы, словно смертельно раненный кабан, и не удостаивая соперников взгляда своих трагических глаз, осененных густыми бровями.