Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений. Том 42

— Степан, — сказала она ему. — Зачем тебе с нами ездить, оставайся здесь, а мы одни поедем.

— Мне не приказано.

— Да ведь тебе же лучше. Побудешь здесь недели две, а потом явишься, а я тебе на житье дам. — Она достала кошелек и вынула два золотых. — Возьми.

Казакнахмурился.

— Мне что приказано, то исполняю, а на деньги твои не польщусь.

— Ну, как хочешь, — вспыхнув, сказала Альбина и пошла на двор к тарантасу.

Подойдя к ящику она оглянулась, никого не было.

— Сейчас он уйдет и на ночь выходи...

Рано утром в гостиницу, где они остановились, вошли трое полицейских и казак. Казак 151 151 Зачеркнуто: оскорбился подкараулил ее и донес. В 10 часов Мигурский стоял в ручных и ножных кандалах перед генералом, на полу стояли два пустых гробика, и Альбина с опущенными глазами стояла у притолки. Шел допрос.

Когда кончили допрос, 152 152 Зач.: Альбина казак подошел к 153 153 Зач.: казаку Альбине.

— Присяга. Нельзя.

Она взглянула на него, как бы не понимая, кто он.

— Что я сделала. За что? — вскрикнула она и зарыдала.

Казак отвернулся и поспешно вышел.

— А-а! — хрипел он, поднимая одно плечо. — Эх, жалко бабенку.

Казак запил, пропил с себя всё и вернулся домой только когда его выслали по этапу.

Мигурского судили, приговорили к 3000 палок, но помиловали и сослали в Сибирь. Альбина не поднялась и тосковала, впала в чахотку, не переставая молилась и в тот же год тихо умерла.

Вся семья Ячевских с волнением следила за всем, что делалось. Посылали каждый день нарочных за письмами и газетами. Старик настолько забыл свою болезнь, что писал знакомому своему Дзеконскому, что он предлагает ему свои услуги для формирования новых полков в Варшаве, куда собирался переехать. Пани Ячевская, хоть и вся поглощенная хозяйством, находилась тоже в патриотическом возбуждении, как и все в доме. Ванда основала в своей местности патриотический комитет и, продав свои бриллианты, собирала деньги на образование отряда, переписывалась с своими подругами и сочувствовала, как и все, революции. Альбина, продолжала жить своей ребяческой девической жизнью с собаками и лошадьми 154 154 Зач.: товарками и пением и музыкой. 155 155 Зач.: и только из приличия делала вид, что интересуется революцией. Но в половине 156 156 Зач.: января февраля, когда было полученописьмо от Мигурского, в котором он с восторгом описывал сражение, 157 157 Зачеркнуто: под Сточеком в котором он участвовал, где поляки, под начальством Дверницкого, разбили русскую бригаду и взяли пленных, 158 158 Зач.: Письмо Мигурского дышало восторженным патриотизмом. отношение Альбины к революции вдруг переменилось. Она расспрашивала отца, рассматривала карты, приходила в восторг от побед поляков и в отчаяньи от поражений, не хотела верить им, и перестала петь, смеяться, играть с собаками. Один раз мать, зайдя к ней в комнату, застала ее перед зеркалом в мужском платье. Под кроватью мать нашла 159 159 Зач.: сумку чемодан с бельем и платьем, с которым она собиралась бежать, чтобы поступить в войско. Мать сказала отцу. Отец стал выговаривать ей. Она наговорила ему грубостей. Отец велел запереть ее. Нянюшка подходила к ее двери, утешала ее. Альбина жалостно ревела, так что мать пришла утешать ее, кое-как помирились, и Альбина дала слово не убегать из дома.

Вся семья Ячевских с волнением следила за 160 160 Зач.: всем тем, что делалось в восставшем крае. Восстание не дошло еще до них, но все ожидали его и готовились к нему. 161 161 Зач.: Посылали каждый день за письмами и газетами. Старик Ячевский настолько забыл свои болезни, что писал знакомому своему Дзеконскому, что он предлагает ему свои услуги для формирования новых полков в Варшаве, куда собирался переехать. Пани Ячевская, хотя и разделяя патриотическое возбуждение всех домашних, боялась за мужа. Ванда основала в своей округе патриотический комитет помощи воюющим и, продав свои бриллианты, собирала деньги и тайно пересылала их через своих подруг в Варшаву. Только Альбина оставалась бесчувственна к революции и продолжала жить своей ребячески девической жизнью, с собаками, лошадьми, музыкой и пением.

Но в половине февраля отношение ее к революции вдруг изменилось. Было получено письмо от Мигурского, в котором он описывал сражение, в котором он участвовал. В сражении этом поляки под начальством Дверницкого разбили русскую бригаду и взяли 200 пленных. С этого дня вся жизнь Альбины круто изменилась. Вместо прежних забав и легкомыслия, она вдруг вся ушла в интересы революции. Она рассматривала карты, рассчитывала когда и где должно быть столкновение русских с поляками, приходила в восторг от побед поляков и в отчаяние от поражений, расспрашивала отца о прошлой революции, в которой он участвовал, о том, что он думает и чего ожидает теперь, помогала Ванде в ее делах и в конце апрелястала уединяться от всех, что-то тайное делая в своей комнате.