В других случаях Толстой в обрисовке Светлогуба сознательно отступал от тех фактических данных, которые давали знакомые ему биографии Лизогуба. Лизогуб не был кандидатом Малороссийского университета (он учился в Петербургском университете и не окончил его). Ко времени суда над Лизогубом его мать уже умерла. Лизогуб провел в заключении около года, Светлогуб же менее двух месяцев. Оба биографа подчеркивают, что в жизни Лизогуба не было любви к женщине, и ничего неизвестно о том, чтобы и его любили женщины. Лизогуб был казнен не отдельно, а вместе с двумя другими осужденными — Чубаровым и Давиденко и т. д.
Помимо Светлогуба, Толстой воспользовался в рассказе живыми прототипами при обрисовке фигур генерал-губернатора и старика-раскольника. Значительно смягченный прототип генерал-губернатора, подписавшего смертный приговор Светлогубу, — граф Тотлебен, видный участник севастопольской обороны и русско-турецкой войны, впоследствии новороссийский генерал-губернатор. Прототип старика раскольника, как указывает А. М. Хирьяков («Летопись», 1915, декабрь, стр. 254) — старообрядец Михаил Максимыч, гостивший в Ясной Поляне, так же, как и раскольник повести, имевший кличку «Табашная держава» и особенно почитавший апокалипсис.
Д. П. Маковицкий в неопубликованной части своих «Яснополянских записок» в записи от 27 ноября 1905 г. говорит о том, что приехавший в ту пору в Ясную Поляну шлиссельбуржец И. П. Ювачев (Миролюбов) рассказывал о своем процессе и сидении в Шлиссельбургской крепости очень сходно с тем, что рассказано Толстым относительно того и другого в отношении к Светлогубу. Это сходство Ювачев объяснил тем, что Толстой, вероятно, воспользовался для своего рассказа составленным Ювачевым описанием своей жизни в крепости, которое Ювачев несколько лет до того послал ему.
Эпизод этот по рукописи ГМТ опубликован Шохор-Троцким во втором выпуске серии «Толстой. Памятники творчества и жизни», М. 1920, стр. 10—12. Написание его К. С. Шохор-Троцкий очень правдоподобно относит к 1898—1899 году. По другой, видимо более поздней редакции сохранившаяся часть этого эпизода опубликована А. М. Хирьяковым в журнале «Летопись», 1915, декабрь, стр. 249—250.
«Толстой. Памятники творчества и жизни», вып. 2, М. 1926, стр. 9.
Ю. И. Игумнова.
И. Гинцбург, «Стасов у Толстого» — «Сборник воспоминаний о Толстом», кн-во «Златоцвет», М. 1911, стр. 114.
Дата почтового штемпеля.
То же.
Решение Толстого оставить прежнее заглавие, т. е. «Божеское и человеческое», а не «Еще три смерти», быть может, было подсказано советом Черткова, который писал ему 13 марта н. ст. 1906 г.: «Еще три смерти» предлагаю назвать так: «Божеское и человеческое, или Еще три смерти» (с выноскою, объясняющею, что подзаголовок имеет в виду ваш рассказ «Три смерти», написанный в 1859 году» (ГМТ). Очевидно, заглавие с подзаголовком да еще с пояснением показалось Толстому громоздким, и он принял совет Черткова лишь в первой его части.