– Мы же здесь, не так ли?
Розенкранц .
– Да? Я ни черта не вижу.
Гильденстерн .
– Но думать-то ты ведь еще можешь, не так ли?
Розенкранц .
– Думаю, да.
Гильденстерн .
– И говорить.
Розенкранц .
– Что я должен сказать?
Гильденстерн .
– Не важно. И можешь еще чувствовать, верно?
Розенкранц .
– Ага. Еще, значит, поживем.
Гильденстерн .
– И что ты чувствуешь?
Розенкранц .
– Ногу. Чувствую, что чувствую ногу.
Гильденстерн .
– Ну и как она?
Розенкранц .
– Омертвела.
Гильденстерн .
– Омертвела?
Розенкранц (в панике).
– Я не чувствую ничего!
Гильденстерн .
– А ты ее ущипни.
Розенкранц (секунду спустя).
– Ай! (Пауза.) Извини.
Гильденстерн .
– Это уже лучше.
Длинная пауза. Шум понемногу нарастает, становится ясно: это – море. Судно скрипит, ветер свистит в снастях, издали слышны возгласы матросов, отдаются команды.
Лево на борт!
Так держать!
Убрать рифы, чтоб вас!
Это ты, боцман?
Хелло, это ты?
Легче, легче!
Держать к ветру!
Больше к ветру, ребята!
Шум моря – в промежутках.
Ставь кливера!
Топсель наверх, братцы!
И так далее, но глуше.
Розенкранц .
– Выходит, плывем. (Пауза.) Темновато, а?
Гильденстерн .
– Но не как ночью.
Розенкранц .
– Да, не как ночью.
Гильденстерн .
– Темно, как днем.
Пауза.
Розенкранц .
– Ага, для дня темновато.
Гильденстерн .
– Должно быть, дело в курсе. Они держат на север.
Розенкранц .
– Не в курсе.
Гильденстерн .
– Полярная ночь. Когда солнце за полночь.
Розенкранц .
– А-а...
Голоса команды.
В глубине сцены вспыхивает фонарь: там Гамлет.
Сцена освещена неравномерно.
Можно различить Розенкранца и Гильденстерна, сидящих на авансцене; позади них – контуры парусов, снастей и так далее.
– Кажется, светлеет,
Гильденстерн .
– Для ночи – не слишком.
Розенкранц .
– Это же полярная ночь.
Гильденстерн .
– Н-да. Если не сбились с курса.
Розенкранц (небольшая пауза).
– Н-да.
Светлеет – не то фонарь, не то луна... Совсем светло. Становится видно, что на палубе помимо прочих предметов стоят три большие, в человеческий рост, бочки с крышками; они стоят в линию, но на некотором расстоянии друг от друга. Сзади – и чуть выше – воткнутый в пол большой, диаметром примерно в два метра, полосатый зонт; что за ним – не видно. Глубина сцены все еще погружена в сумрак. Розенкранц и Гильденстерн все еще лицом к публике.
– А все же светлей, чем было. Стало быть, скоро ночь. Этот дальний север... (Грустно.) Я так полагаю, надо спать. (Зевает и потягивается.)
Гильденстерн .
– Устал?
Розенкранц .
– Да нет... но мне, наверно, трудно будет привыкнуть к этому. Целую ночь спать, целый день ничего не видеть... Спокойная жизнь у этих эскимосов.
Гильденстерн .
– У кого?
Розенкранц .
– Что?
Гильденстерн .
– Мне показалось... (Прерывает себя.) Кажется, я верю уже всему. Я уже не способен даже на элементарный скептицизм.
Пауза.
Розенкранц .
– Не размять ли нам ноги?
Гильденстерн .
– Нет, неохота мне их разминать.
Розенкранц .
– Хочешь, я их тебе разомну?
Гильденстерн .
– Нет.
Розенкранц .
– Мы б могли размять их друг другу. И не нужно было бы никуда ходить.
Гильденстерн (пауза).
– Да, сами бы пришли.
Розенкранц .
– Сюда?
Гильденстерн .
– Сюда – откуда-нибудь.
Розенкранц .
– Куда-нибудь сюда. Оттуда.
Гильденстерн .
– На палубу.
Розенкранц разглядывает палубу. Хлопает по ней ладонью.
Розенкранц .
– Хорошая клепка, а?
Гильденстерн .
– Да, я тоже люблю корабли. Мне нравится, как тут все устроено. На корабле человек может не беспокоиться, в какую сторону ему пойти или не пойти вообще, – проблемы не возникает, потому что ты все равно на судне, а? Идеальное место для игры в пятнашки... Я думаю, я всю жизнь мог бы провести на судне.
Розенкранц .
– Очень здорово.
Розенкранц делает вдох – с удовольствием – и выдох – уже со скукой. Гильденстерн встает и смотрит в зал поверх голов публики.
Гильденстерн .
– На корабле человек свободен. Временно. Относительно.
Розенкранц .
– Ну, а как оно?
Гильденстерн .
Читать дальше